Непобедимый. Жизнь и сражения Александра Суворова - читать онлайн книгу. Автор: Борис Кипнис cтр.№ 134

Мы уже приводили текст 7-го пункта из диспозиции, но стоит его повторить:

Эта же мысль тогда же была повторена в пункте 3 «Дополнительных указаний» 24 октября. В условиях капитуляции 25 октября «кровожадный» победитель указывает в пункте 4:

В пункте 6 особо подчеркнуто:

«Ее Императорского Величества всевысочайшее обещание: обыватели в их особах и имениях ничем повреждены и оскорблены не будут, останутся в полном обеспечении их домовства и все забвению предано будет» ^[1476].

В протоколе заседания магистрата Варшавы о принятии условий, предложенных Суворовым, в ответ на пункт 6 было сказано:

Суворов 26 октября в обращении к магистрату писал:

28 октября в ордере И. Е. Ферзену о преследовании войск повстанцев за Вислой было написано:

В ордере ему же 1 ноября сказано:

Итак, все эти дни Суворов и в переговорах с варшавским магистратом, и в ордерах, дошедших до нас, говорит об одном и том же: мирное население может быть вполне спокойно, его безопасность как личная, так и имущественная гарантирована русским главнокомандующим. Сдающиеся войска должны быть приняты милостиво и даже дружественно. Суровость будет только по отношению к тем, кто продолжает сопротивляться. Вот как определяет он эту линию поведения в письме к генералу Шевичу 4 ноября, рассуждая о нежелании генералов Магдалинского, Вавжецкого и Гедройца сложить оружие:

Надо отметить, что из рапорта 10 ноября к фельдмаршалу Румянцеву видно, что все генералы, упомянутые в письме 4 ноября, сдались. Применять оружие против упорствующих не пришлось ^[1484].

Наконец, в «Реляции о занятии Варшавы» 7 ноября сказано:

Таким образом, документы прямо свидетельствуют о стремлении Суворова действовать в отношении побежденных мягко, силу применять только к упорно сопротивляющимся, но как раз таковых и не оказалось. Но откуда же тогда жертвы, на которые обычно ссылаются обвинители? Во-первых, необходимо отметить, что они появились во время штурма, а не после капитуляции, как утверждает карикатура. К сожалению, во время сражения жертвы неизбежны. Войска, штурмовавшие Прагу, отлично знали об убийствах, совершенных в ночь мятежа, и не только в Варшаве, но и позднее в Вильно. Это озлобляло их, ибо избиение безоружных солдат в церквах и казармах совершалось не военными, а гражданскими, то есть было противно обычаям войны. Кроме того, во время штурма взорвался склад боеприпасов, начиненных для употребления. Это вызвало обширный пожар и ранения среди войск и обывателей, равно как и гибель множества людей в пламени пожара до того, как Суворов, явившийся лично в горящую Прагу, приказал тушить город. Наконец, жертвы среди населения объясняются и тем, что в бою приняла участие национальная гвардия, то есть ополчение Праги. Это те самые 3000 пражских обывателей с пиками, о которых наш герой писал 19 октября в рапорте Румянцеву ^[1486].

Необходимо сказать об обстоятельстве, о котором всегда писали в России до 1917 г. и которое старательно замалчивалось с конца 1930-х гг. Прага во времена Суворова вмещала обширное еврейское гетто, ибо в Польше до 1794 г. евреи были изгоями, могущими проживать только в специально отведенных районах городов и местечек. Религиозная нетерпимость лишала их большей части гражданских прав и делала людьми четвертого сорта. Декреты Т. Костюшко, провозглашавшие свободу для поляков и обещавшие равенство и раскрепощение, вдохновили пражан, и они, желая доказать преданность новой власти, составили национальную гвардию и решили принять участие в защите родного города, надеясь таким образом заслужить признание своих гражданских прав от польского правительства. К сожалению, русские солдаты в таких политических тонкостях не разбирались, и когда среди своих неприятелей они увидели пражских мещан, в том числе и евреев, что было по понятиям солдат ни с чем не сообразно, пощады давать им они не стали. Однако приказа истреблять гражданских, как мы видели, Суворов не отдавал, наоборот, требовал щадить их. Религиозной нетерпимостью и антисемитизмом он никогда не отличался, напротив, привык использовать польских евреев как поставщиков полезной разведывательной информации, это видно из документов.