В любви и боли. Прелюдия - читать онлайн книгу. Автор: Евгения Владон cтр.№ 111

Сознание продолжает упорствовать, не смотря на гору неопровержимых доказательств, собранный мною вчера в том самом гребаном Гугле — распечаток со снимками, со статьями… чья общая длина составляла целый километраж, не меньше. Тот самый слон, который всегда находился под самым носом и так изящно был прикрыт пальмовой веточкой рукой Дэниэла Мэндэлла-младшего. Быть буквально на виду у всего мира и при этом умудриться спрятаться за маской милого, очаровательного… строителя?..

Еще немного, и меня пробьет на истерический хохот. Дэниэл строитель. Не смешите моих тараканов…

Стеклянный взгляд неконтролируемого озверевшего монстра с лицом… боже… тупым, бесчувственным, абсолютно незнакомым… чужим… Это не Дэниэл… Это кто-то другой, кто угодно, только не Дэниэл. Пожалуйста, кто бы ты там ни был за этим гребаным монитором, сделай так, чтобы это был не он…

Эллис, ты все еще сомневаешься? Тогда ты еще более чекнутая, чем тот, кого ты видела вчера на снимках в интернете.

Надо отвлечься. Хоть как-то… немного. Может для начала войти в эти долбанные ворота?.. Кстати, почему они открыты? И почему тут нет кабинки с охранником, который обязан меня задержать и не дать мне пройти за пределы этого шикарного каменного забора. Где ваша гребаная классика жанра???

Слух улавливает знакомый звук… Приближение машины? Интуитивно делаю шаг к обочине и оборачиваюсь. Зеленый глухой фургон с какими-то белыми надписями и трафаретом большого белого силуэта корзины цветов. Мозг автоматом делает нужную заметку, обрабатывая полученную визуальную информацию до того, как я допру сама, без чужих подсказок.

Цветы? Цветочный салон на вывоз?.. О, боже… Опять больно. Опять жернова крутанулись на несколько оборотов, затягивая внутрь кишки.

Фургон едет на обгон и… сворачивает на открытую подъездную аллею точно такого же мягкого асфальта к дому номер Г-38 (дому?). Я почти ощутила прикосновение сдвинувшегося потока воздуха и… меня качнуло.

Ноги трясутся, все внутренности трясутся, дыхание сбивается под нестабильный, постоянно срывающийся ритм сердца.

И как, спрашивается, я собираюсь в таком состоянии провернуть свою безумную аферу? Я же не Саманта Грин, и у меня нет стальных яиц Дэниэла Мэндэлла. Я маленькая, на смерть перепуганная малышка Алиса, которой почудилось, будто она увидела говорящего белого кролика… в конце туннеля. Потому что она уже сидела глубоко-глубоко в его норе… так глубоко, что возможно успела достичь ядра земного шара… а там уже все… ни вверх и ни вниз. В глухой ж*пе.

Рейчел Кокс… Это сделала ты? Это твои каре-зеленые глаза змеи высветлись двумя чечевичными зрачками на поверхности игральных костей?

"Да, я болен, черт возьми. Я это знаю, я это признаю, это осознаю, принимаю, и я хочу… ДИКО хочу преодолеть этот порог… самый тяжелый и неприступный порог в моей жизни. Я понимаю, что пытался, и не один раз, постоянно срываясь, не удерживая и месяца достигнутого результата. Но тогда… тогда у меня не было стимула, у меня не было ТЕБЯ"

"Ты мой якорь, за который я успел вовремя зацепиться в этом бешеном потоке…"

Как мне хотелось в это поверить, как хотелось бы дать человеку, который произносил подобные слова тот самый шанс… Если бы он действительно их произнес, вместо того, чтобы ждать появления Рейчел Кокс, толкнувшей меня в эту вязкую клоаку под названием Интернет…

Ты слишком долго тянул, Дэнни… А может и не долго, я не знаю, но так… выпали кости, и не твоя рука выбросила их тупиковую комбинацию… Не твой глубокий родной бархатный голос успокаивающей анестезией усыплял мой воспаленный и перепуганный до смерти разум… твои фотографии резали глаз и рубили на куски мои внутренности будоражащими пугающими картинками твоего РЕАЛЬНОГО прошлого. Чужие фотографии. Это не я тебя фотографировала, а какой-то… извращенец, урод, псих, отмороженный дегенерат. Ему руки надо пообрубать, или под страхом смерти запретить прикасаться к фотокамере, ему и еще кучке подобных обдолбанных папарацци.

Боже, как хочется присесть, а лучше прилечь, прямо на этот асфальт. Он так к себе манит и притягивает. Или лучше на траву газона, под идеально выстриженными кустами?.. Ммм, запах византийской акации. Обожаю ее аромат и розовые парашютики. Жасмин, уже тоже цветет? Ах, да, еще не вечер, можно не нюхать. Веселые блики зайчиков на черном антрацитовом бархате подъездной аллеи под легкий убаюкивающий шум листвы над головой в темном тоннеле деревьев, не хватает только щебетания птиц и назойливого причитания Белого Кролика.

Нет, дорогой, мы не опаздываем на прием к Герцогине, потому что она… нас не ждет… Странно, а куда подевалась стража? Перекрашивает в саду белые розы в кроваво-красный цвет? Красный будет смотреться на черно-белом позитиве почти черным. Но если оставить только красный или глубокий бордовый байховый цвет, это будет настоящая бомба. Прямо в мозг. Ему это понравится?.. Или… даже не так. Сорвать на хрен все лепестки и разбросать их вместе с голыми стеблями по полу. Убить сразу, чтобы не мучились, сразу высушить мертвым ковром под изгибающимся нагим женским телом… с белоснежной кожей…

…Великолепные снимки в твоих чуть дрожащих пальцах. Что ты тогда почувствовал? Вызов, приглашение, скрытый шепот в глубоких недрах твоего дремлющего подсознания? Ты захотел эту девушку на снимке?.. Или ты думал о той, чья рука их делала?..

"Ты сделаешь это ради меня?.. Ты пое**шь себя пальчиками?.." — просьба-желание, которая однажды прорежет мой мозг через 10 лет. Я задохнусь от ее выстрела, такого же сильного и неожиданного (если не сильней), чем в момент обжигающего кожу твоего горячего осязаемого шепота. Как тебе удалось прописать эту команду в моей базе данных, сохранив силу ее воздействия на целых 10 гребаных лет? Или она сохранилась лишь благодаря последней ночи, когда я еще думала о тебе, сгорая от безумия, в несовместимых для жизни эмоциях? Чувствуя приближение эпицентра бездны, пустоты, которая уже обступала и засасывала все на своем пути, умертвляя своим прикосновением любое движение, мысль… желание. Я и не подозревала, насколько она была огромной и всепоглощающей.

Алек Митчелл, боль, которую ты мне когда-то подарил, на этом фоне выглядела жалким комариным укусом. Как я вообще могла сходить по тебе с ума?.. Нет, это не было сумасшествием, это было… легким помутнением рассудка… солнечным ударом, не более. Моя вселенная не кричала и не стенала под нещадными разрывами трещин в ледяной агонии, не стягивалась под холодным иссушливым дыханием острой боли, превратившей сущность Эллис Льюис в один сплошной агонизирующий нерв обнаженной совершенной смерти…

Почему умирать так тяжело и… невыносимо долго? Не помогают уже на хрен ни какие анаболики с транквилизаторами. Через 10 лет я перестану вообще чувствовать их воздействие, и старая, когда-то скончавшаяся боль, вернется в своей первозданной красе… вернется тобой, Дэниэл Мэндэлл. Ты моя боль, ты моя… вечная смерть.

Скорей всего я просто схожу с ума, и только. Не обращайте внимания. Такое случается… так бывает. Процесс уже необратим…

Ты и вправду хочешь, чтобы я умерла?.. Или ты знаешь, что я не умру, потому что… это не возможно… пока ты рядом, пока заставляешь меня дышать этими ядовитыми парами разъедающей легкие кислоты, выжигающей стенки вен и капилляров кипящей плазмы, съедающей ствол за стволом клетки нервных окончаний сухой окисью… Ты будешь убивать меня этой болью день за днем, час за часом, минута за минутой, вечность за вечностью, но… ты не позволишь мне умереть. Ты этого не допустишь… Пока жив ты сам — жива и я… жива болью… жива тобой… болью, которой ты стал, и которой ты меня теперь наполняешь, как когда-то наполнял своей любовью. Две меры… два противостояния… два источника бытия, которые дают человеку полное осознание его существования, его жизни… Черное и белое. Два в одном, слитое в одно… неразрывное, цельное… вечное…