В любви и боли. Противостояние. Книга вторая. Том 2 - читать онлайн книгу. Автор: Евгения Владон cтр.№ 111

"Всегда… До самого твоего последнего вздоха…"

* * *

Так она проснулась или нет?..

Руки интуитивно потянулись к твоим ладоням… Я хотела всего лишь их перехватить, сжать, прижать к своему солнечному сплетению еще сильнее, а может даже вцепиться, прочувствовать каждую фалангу пальца своими, их знакомые теплые изгибы, подушечки и линии. У меня реально перехватило дыхание и окончательно помутнел рассудок с внутренним взором. Хотелось закричать или на худой конец простонать, когда лоснящийся сгусток черно-красного мрака перекрыл глаза — последнюю перед ними картинку твоей комнаты. Но горло будто заложило изнутри сдавливающей петлей сухого удушья. И как раз в тот самый момент, когда шок сладкого неверия, окутывающих волн твоих осязаемых физических объятий, прикосновений, всего тебя самого в одно сжатое мгновенье рассыпались в пульсирующую пыль, на триллиарды незримых осколков, хлынувших мне под кожу. Я не закричала только потому, что они еще плотнее стянули трахею вымораживающей коркой льда, пронзив насквозь все нервные окончания, забив поры эпидермиса, легких, капилляры и сердечный клапан… Оно просто остановилось, замерло, вместо со мной, когда я резко открыла глаза и поняла, что проснулась по настоящему…

Вот теперь я проснулась по настоящему.

Недавнее ощущение легкой невесомости или парения нещадно хрустнуло под прессом ожившей реальности, придавило тяжестью собственного свинцового тела спиной к матрацу. Я поняла, что все это время лежала не в твоих объятиях и не на боку, и сжимала над животом не твои руки, а обычную ткань покрывала. Но все что я испытала во сне, нещадным доказательством самых ярких и острых ощущений продолжало жечь плотным коконом все тело сверх осязаемыми физическими метками живого подтверждения их реального присутствия — присутствия тебя… вокруг, рядом… во мне. И я действительно задыхалась, потому что глубина их проникновения была равноценна тысячам тончайших осколков-клинков, пронзивших насквозь даже недоступные для меня самой скрытые окраины спящего подсознания. И похоже в эти мгновения они не оставили от моего сердца даже красной пыли, расщепив его на невидимые атомы.

Я не знаю, как такое было возможно? Как я оставалась еще жива и даже продолжала при этом каким-то необъяснимым чудом дышать. Или это делала не я? Мое тело давно жило вне законов природы и биохимии, его психофизические процессы всецело подчинялись лишь твоим рукам, твоим установленным над ним правилам и твоей неоспоримой воли. Оно подчинялось тебе и только ты мог решить: жить ему дальше или умереть.

Понимать эту шокирующую истину в момент своего самого первого пробуждения не в привычном мне номере-люксе гостиницы "Остиум". Удивленно озираясь по сторонам, игнорируя острую резь в глазах из-за яркого солнечного света, и едва понимая, где я и почему нахожусь сейчас именно здесь.

Слепящие лучи перламутрового свечения заливали огромную комнату сквозь полупрозрачную тюль единственного большого окна напротив кровати, в которой я сейчас лежала… совершенно одна. Видеть абсолютно незнакомые мне стены, двери, предметы мебели в горячих оттенках красных тканевых обоев, плотных непроницаемых оконных портьер цвета гранатового рубина и продолжать чувствовать, как мое тело просыпается вместе с усилившимся скольжением под кожей и по сердцу пережитыми ощущениями недавнего сна и твоих вчерашних манипуляций…

Сердечная мышца ожила за считанные микромгновения, сжавшись в жестких тисках судорожного спазма и тут же срываясь бешеной аритмией по венам, артериям и просыпающемуся телу. Кипящий напалм превышенных доз адреналина все-таки не смог до конца выжечь ледяные осколки застывшего в моих легких и внутренностях жидкого азота неумолимой необратимости — вернувшийся в десятикратном размере пробудившийся страх. Мне хотелось привстать, отползти еще глубже и дальше к спинке большой кровати, натянуть до самого подбородка темно-бордовое атласное покрывало, словно оно могло стать для меня в эти минуты настоящим защитным барьером от всего увиденного, испытанного и от того, что до сих пор скользило по моей коже, перенапряженным мышцам и сомлевшему сознанию. Что продолжало стягивать стенки моего сердца ласковым захватом твоей невидимой ладони: "Я никогда не разжимал своих пальцев на твоем сердце… ни на секунду. И ты всегда это чувствовала… всегда. Я всегда был рядом…"

Боже, где я? И почему я здесь одна? Почему ты не отвез меня, как делал все время до этого, в мой номер в гостиницу? Что все это значит, черт возьми? И что это за комната, почему она так обставлена, словно предназначена для кого-то конкретного? Столько мебели и продуманных мелочей, она не похожа на стандартную комнату для гостей или тот же гостиничный номер. И почему у меня зашкаливает пульс с кардиодавлением, когда думаю обо всем этом, когда неотрывно разглядываю окружающий интерьер под эмоциональной атакой несовместимых для жизни чувств?

Бежевый и коралловый — почти белое и темно-кровавое… Светлое, нетонированное натуральное дерево в покрытии полов, панелей и в корпусной мебели с горячими глубокими оттенками красного в мягкой обивке, тканевых обоях и прочих элементах окружающего декора. Спальня и будуар? Я впервые видела такой шикарный трельяж с двумя боковыми створками зеркал выше человеческого роста от самого пола и туалетным столиком с дополнительными ящиками-тумбочками в одном комплекте. Он занимал почти всю стену от входной двери, расположенной как раз напротив изножья кровати. Вместо стула или кресла — невысокий бордовый пуфик, задвинутый под центральную нишу столика трельяжа. У противоположной стены, параллельно изголовью кровати и до крайней двери у окна, между прикроватной тумбочкой и ламповым столиком — что-то вроде мягкого уголка. На темно-вишневой замшевой обивке пухлого сиденья и невысокой спинки диванчика целый ряд декоративных подушек разного калибра и материала — от обычных гобеленовых и до кожаных. Часть из них, насколько я поняла, была убрана с кровати. И да, кровать…

На нее я обратила внимание почти в самую последнюю очередь, где-то сразу после окна и пола. За молочной тюлью с отливом слоновой кости с трудом просматривался реальный размер глубокой оконной ниши, но взгляд почему-то тянулся после вскользь "изученной" комнатной мебели именно к ней. Я поняла, что подоконник не только низкий, но и достаточно широкий, и возможно являлся частью комнатного интерьера в виде дополнительной "скамьи" или тумбы с крышкой-лежанкой. А еще мой взгляд постоянно возвращался к самому большому и яркому пятну спальни, к абсолютно гладкому, очень светлому однотонному паркету, от которого отсвечивал большой блик окна. Темный, почти бордовый красный, воздействовал на сознание успокаивающими тонами домашнего тепла и уюта, в то время как этот огромный "зеркальный" портал "белого" вызывал странные ассоциации с чем-то скользким, очень твердым и неприятно холодным. И никаких платяных шкафов или комодов (огромный камин в стене, противоположной окну не в счет, тем более я так и не успела его изучить за эти минуты). Правда наличие еще двух дверей: у окна и рядом с кроватью — давало ложную надежду, что все выглядит далеко не так, как преждевременно рисует шокированное воображение.

И возможно я здесь не надолго, ты просто решил оставить меня переночевать в этой квартире. На вряд ли эта комната и это исключительное ложе предназначались для кого-то конкретного когда-то или… сейчас. Хотя не знаю, что хуже: думать, что в ней кто-то быть может уже жил до меня или… я первая, кому она предназначалась по праву, как и сама идея ее появления на свет.