Три дочери Льва Толстого - читать онлайн книгу. Автор: Надежда Михновец cтр.№ 99

Было неприятно и немного жутко, когда пришел ко мне на квартиру подозрительный человек в ярко-синей поддевке и картузе, с лихо закрученными кверху светлыми усами, умными, хитрыми глазами, тяжелым золотым перстнем на указательном пальце левой руки и серьгой в левом ухе. Сначала осторожно, затем смелее, увлекаясь своим планом, я заговариваю с ним о возможности похищения Николая Николаевича из тюрьмы.

Человек в синей поддевке обнадеживал, у него большие „связи“. Надо много для подкупа. Я не возражаю. Разве мы не найдем денег в Москве для спасения Николая Николаевича!

Но через несколько дней подозрительный тип пришел сказать, что он отказывается: по наведенным справкам, ничего сделать нельзя.

Николая Николаевича казнили. Первые дни я ждала ареста. Думала, что меня выдаст синяя поддевка, но он оказался честнее, чем я предполагала» ^[965].

И все же за первым арестом Александры Львовны последовал новый. В том же году к ней обратились друзья с просьбой разрешить проводить совещания в квартире Общества изучения творений Л. Н. Толстого, где она жила рядом с редакционной комнатой ^[966]. Толстая знала, что эти встречи носили политический характер, но не предполагала, что у нее собирается верхушка Тактического центра ^[967]. Александра Львовна не принимала участия в его работе и только, как вспоминала позднее, «раза два ставила самовар и поила их чаем» ^[968]. Однако 28 марта 1920 года она была арестована по обвинению в принадлежности к этому центру и провела два месяца во внутренней тюрьме – на Лубянке, 2.

О пережитом рассказывает дневник Александры Львовны, который она вела осенью 1920-го – зимой 1921 года, сидя в тюрьме и в московском концлагере, и тюремно-лагерные главы книги «Дочь», созданные ею в Японии и США в 1930-е годы.

Александра Толстая

Начало каторжной литературе в русской культуре, как известно, положил Ф. М. Достоевский «Записками из Мертвого дома» (1860–1862). Он создал это произведение, опираясь на собственный десятилетний опыт сибирской каторги и ссылки. Большой вклад в историю тюремно-каторжной литературы внес Л. Н. Толстой. В своем последнем романе, «Воскресение» (1899), Толстой шаг за шагом исследовал жизнь Российской империи конца XIX столетия. Стремясь исходить из личного опыта ^[969], писатель неустанно встречался и беседовал со многими людьми из самых разных сфер российской жизни. Ему были интересны решительно все: тюремные надзиратели, начальники тюрем, адвокаты, сектанты, революционеры, прибывший из Сибири американский журналист Дж. Кеннан ^[970], родственники. Беседы с ними давали неоценимое знание: от конкретики тюремного быта до подробностей заседаний в Сенате, от положения политических заключенных до пребывания женщин на карийской каторге ^[971]. Писатель посещал судебные заседания, разговаривал с потерпевшими, а будучи в Москве, отправился однажды проводить до вокзала процессию осужденных в ссылку и на каторгу. У Толстого в те годы появились и добровольные помощники, собиравшие для него материалы о ссылке и каторге ^[972]. Сам писатель уделил большое внимание и книгам о сибирской каторге ^[973].

В семье Толстых «Записки из Мертвого дома» читали вслух, младшая дочь Александра хорошо знала и последний роман отца «Воскресение». Любопытно, что многое из пережитого когда-то самим Достоевским и переданного его литературным героем Горянчиковым в «Записках из Мертвого дома», а также из написанного Толстым в романе «Воскресение» повторилось сначала в ее жизни, а потом ею же было описано в дневнике и в книге «Дочь». Жизнь и литература теснейшим образом переплелись в этом историко-культурном сюжете.