Палеонтология антрополога. Том 3. Кайнозой - читать онлайн книгу. Автор: Станислав Дробышевский cтр.№ 60

Маленькая тонкость

У оррорина строение бедренной кости строго промежуточное между проконсуловым и австралопитековым, прямо то самое, что и должно быть у промежуточного существа. При этом плечевая кость крупная и мощная, так что руки, видимо, были столь же длинны, что и ноги. Изогнутая фаланга кисти тоже намекает на древолазание, а вот концевая фаланга большого пальца кисти крупная и расширенная, по размерам и пропорциям почти строго промежуточная между шимпанзиной и человеческой.

Ардипитек кадабба имел принципиально подобное строение: умеренные клыки, умеренно длинные руки, умеренно изогнутые фаланги кистей и стоп.

Вертикальное лазание и специализация рук предков сделали невозможным спуск на землю на четвереньках. Проще оказалось окончательно выпрямиться. Конечно, «проще» – понятие относительное. Неспроста в конце миоцена число африканских человекообразных катастрофически снизилось – с великого множества родов и видов до одного полуназемного (в каждый конкретный момент времени), ставшего нами, и пары лесных, превратившихся в горилл и шимпанзе.

В саванне жизнь непроста – на всё ещё кривых ножках быстро не побежишь, спасительных деревьев мало и до них далеко, а хищников – толпа. Спастись обезьяне очень трудно. Можно стать быстрым и моментально взлетать на ветви, как делают саванные зелёные и красные мартышки. Можно стать агрессивными саблезубыми павианами, с которыми не хочется связываться. А можно стать сплочёнными и умными гоминидами, где несколько самцов в группе не дерутся между собой, а защищают самок с детёнышами, кидаясь палками и камнями.

* * *

Миоцен – великолепная эпоха становления нашего мира. Лесной мир палеогена менялся на степной мир современности, подготавливая последний рывок наших предков к разумности. Последние миоценовые джунгли можно ныне увидеть в Центральной Африке, а первые миоценовые саванны – в Южной и Восточной. В новой среде возникали новые существа. На смену коротконогим, тупорылым и туповатым пришли быстрые, рогатые и сообразительные. Биосфера стремительно умнела.

Восемнадцать миллионов лет миоцена не прошли зря: за это время из примитивнейших проконсуловых, которых даже не все считают человекообразными, возникли первые прямоходящие существа – ранние австралопитеки. Они ещё не были разумными в нашем смысле – не изготавливали орудий, не умели разговаривать, но прогресс уже было не остановить.

Миоцен – последний заповедник без людей, на его экосистемах мы можем видеть, какое богатство флоры и фауны может существовать в субтропических условиях, если там нет сверхконкурентов. Возможно, когда разумные люди будущего станут целенаправленно создавать идеальные биоценозы, они начнут ориентироваться именно на миоценовые образцы.

Во второй половине миоцена в Евразии бурно расцвела особая группа приматов Pliopithecidae, иногда поднимаемая до ранга целого надсемейства Pliopithecoidea. Древнейшие примитивнейшие представители найдены в Китае – Fanchangia jini – и Европе – Crouzelia. Это были совсем мелкие листоядные обезьянки, но они быстро росли и достигли успеха в лице евразийских Pliopithecus, большая часть видов которого известна только по зубам, но P. vindobonensis – по целому скелету с датировкой около 15 млн л. н. Плиопитеки были десятикилограммовыми обезьянками с небольшой мордочкой и весьма скромными клыками, что выдаёт их миролюбие. Мозговая коробка на фоне некрупного лица выглядела вроде бы и не такой маленькой, хотя совсем целый череп пока не найден, так что размер мозга точно неизвестен. Конечности во всех своих частях – ручки с кистями, ножки со стопами – были очень вытянутыми, так что некоторые палеоприматологи считали плиопитеков предками гиббонов. Впрочем, у плиопитеков руки всё же несколько короче ног, и брахиировать они не умели. Скорее сложением плиопитеки напоминали лангуров. Не исключено, что и вымерли они частично из-за конкуренции с последними.

Потенциал у плиопитеков был замечательный. Все ключевые параметры у них соответствовали таковым у синхронных человекообразных обезьян. И, раз африканские проконсулы и кениапитеки в итоге вышли в саванну на двух ногах, то же могли бы сделать и плиопитеки. Последние плиопитековые – продвинутые европейские Anapithecus 9,5 млн л. н. и китайские Laccopithecus robustus 6,3 млн л. н. – дожили до времён, когда наши предки начали спуск на землю. Но было уже поздно. Изменения климата в Евразии были слишком стремительными. Леса пропадали с ужасающей скоростью, и лесным животным не находилось места в саваннах. Копытные ещё могли переквалифицироваться из жителей кустов и болот в галопирующих покорителей травяных равнин, но древесные звери в большинстве своём просто вымерли. К тому же плиопитеки во все времена были небольшими и сохраняли бег на четвереньках, так что у них не оказалось никаких преадаптаций к двуногости. К тому же листо-фруктоядная специализация не позволяла плиопитекам переквалифицироваться в траво-зерноядных.

Параллельно с плиопитеками и нашими предками из тех же лесов в те же саванны спускались и другие родственники. Прореживание лесов дало возможность далеко прыгать, мартышкообразные получили преимущества перед тяжёлыми лазающими человекообразными и начали бурно эволюционировать. Большинство их – Libypithecus markgrafi, Microcolobus tugenensis, Paracolobus enkorikae – осталось древесными, но некоторые совершили конкисту открытых пространств – раньше и успешнее наших предков. Как это ни удивительно, одними из первых это осуществили тонкотелые обезьяны. Ныне африканские тонкотелые – самые древесные из всех узконосых обезьян, практически никогда не спускающиеся на землю с деревьев. Но их далёкие предки вырвались из джунглей на просторы саванн. Особенно преуспели евразийские Mesopithecus, из нескольких видов которых лучше известен Mesopithecus pentelicus. Мезопитеки стали стройными длинноногими полуназемными аналогами мартышек-гусаров и распространились по степям от Европы через Индию до Китая. Показательно, кстати, что в более облесённом Китае мезопитеки были более древесны, чем в более степной Европе. Только вот изменения в большой Евразии с континентальным климатом были слишком быстрыми, древесные адаптации обезьян не позволяли им стать столь же успешными покорителями степей, как лошади и антилопы. Теплолюбивость вместе со специализацией на питании фруктами и листьями стали приговором в условиях похолодания и всеобщей победы трав.