Легенды и мифы Невского проспекта - читать онлайн книгу. Автор: Наум Синдаловский cтр.№ 88

Отношение к Маннергейму в России сложное и неоднозначное. Но вот только две легенды, известные как в Финляндии, так и в Петербурге. Начало Великой Отечественной войны Советского Союза против фашистской Германии поставило Финляндию перед сложным выбором. Карл Маннергейм, популярнейший финский маршал, которого многие ленинградцы еще помнили как офицера царской армии, на одном секретном финско-германском совещании о судьбе Северной столицы России будто бы проговорил: «Разрушить, конечно, можно… Только ведь они его снова отстроят». А когда немцы все-таки потребовали от своего союзника начать наступление, то, как утверждают легенды, именно Маннергейм не позволил своим войскам перейти государственную границу 1939 года. Так всю войну и простояли финские войска на реке Сестре, вблизи русского города Сестрорецка. В своих мемуарах Маннергейм писал: «Я принял на себя обязанности главнокомандующего с тем условием, что мы не предпримем наступления на Ленинград».

3

Особенно заметные изменения исторического облика произошли в советское время на площади Восстания, бывшей Знаменской. Утраты начались со снятия конного памятника Александру III.

Памятник императору Александру III на площади перед Николаевским вокзалом был открыт 23 мая 1909 года. Памятник представлял собой редкий образец сатиры в монументальной скульптуре: грузная фигура царя с тяжелым взглядом тайного алкоголика, каким и, может быть, не без оснований, считали императора современники, о чем сохранилось немало свидетельств в городском фольклоре, восседает на откормленном тучном битюге, как бы пригвожденном к гробовидному пьедесталу. Почти сразу разразился скандал. Верноподданная часть петербургского общества требовала немедленно убрать позорную для монархии статую. Демократическая общественность, напротив, приветствовала произведение такой обличительной силы. В спор включилась Городская дума. И только автор памятника Паоло Трубецкой, итальянский подданный русского происхождения, воспитывавшийся вдали от «всевидящего ока» и «всеслышащих ушей», оставался невозмутимым и отшучивался: «Политикой не занимаюсь, я просто изобразил одно животное на другом». В салонах рассказывали анекдот про одного грузинского князя, который воскликнул, глядя на памятник: «Я знаю, цто Саса зопа, но зацем зе это так подцеркивать?». Надо сказать, что памятник и в самом деле вызывал неоднозначные чувства. Если верить фольклору, многие петербуржцы испытывали по отношению к нему обыкновенную неловкость. Сохранился анекдот о приезжем англичанине, который попросил своего петербургского друга показать ему новый памятник, «что Трубецкой сделал». – «И так мне братцы, обидно сделалось, – рассказывал впоследствии петербуржец, – что повел я его к фальконетовскому Петру Великому». – «Ну и что же англичанин?» – «Ничего, хвалил».

Существует легенда, что памятник Александру III, казавшийся в архитектурной среде Петербурга таким аляповатым и грубым, на самом деле будто бы предназначался для установки на Урале, «на границе Азии и Европы», высоко в горах. Смотреть на него предполагалось из окон движущегося по Транссибирской магистрали поезда. Это позволило бы по-иному взглянуть на монумент. Фигуры коня и всадника не казались бы такими массивными и неуклюжими.

Паоло Трубецкой приехал в Россию в 1897 году преподавать в Московском училище живописи, ваяния и зодчества и сразу принял участие в конкурсе на проект памятника умершему за несколько лет до того царю. Одержав победу в конкурсе, скульптор приступил к работе. Он сделал 14 вариантов памятника, однако ни один из них не удовлетворил официальную комиссию. Легенда гласит, что, только услышав, как Мария Федоровна, вдова покойного императора, подойдя к одному из проектов, радостно воскликнула: «Вылитый Сашенька!» – члены высокого жюри, переглянувшись и удивленно пожав плечами, остановили наконец свой выбор на этом варианте.

Невиданному остракизму подвергли памятник в феврале 1917 года. Большинство сходилось на том, что:

Как только тогда его не называли! И «Пугало», и «Комод», и «Скотина на скотине», и «Обормот на бегемоте», и «Медведь на слоне». Дети задавали друг другу загадку: «Стоит комод, на комоде бегемот, на бегемоте обормот, на обормоте шапочка». О том же была сложена так называемая загадка-пирамида, ответ на которую приводил в невероятный восторг уличную толпу. В фольклоре сохранилось несколько вариантов этой замечательной загадки:

Судьба монумента оказалась печальной. Он раздражал. Над ним в буквальном смысле слова издевались. Но он вполне годился для революционной пропаганды. Его использовали в качестве трибуны, с которой произносили зажигательные речи, а в 1927 году, к празднованию десятилетия Октября, памятник Александру III использовали для праздничного оформления площади. Он был заключен в символическую металлическую клетку с революционными лозунгами и призывами.

Чтобы усилить и подчеркнуть символическое значение площади, еще в декабре 1918 года напротив Николаевского вокзала был открыт памятник Софье Перовской. Скульптор О. Гризелли изваял террористку в виде могучей львицы. Как писали современники, на монументе Перовская была изображена «с громадной прической, с мощными формами лица и шеи». Это так поразило и оскорбило присутствующих, что уже в апреле 1919 года по постановлению Петросовета памятник был снят.

Наконец в 1937 году и памятник Александру III был снят с площади, к тому времени уже не Знаменской, а Восстания. Долгое время памятник хранился во дворе Русского музея, отделенный от города чугунной решеткой. По меткому выражению фольклора, он стал «узником Русского музея». Во время блокады Ленинграда он едва не погиб от снаряда. К этому времени в Ленинграде сформировалось поверье: благополучие города, его честь и достоинство оберегалось тремя всадниками: Петром I на площади Декабристов, Николаем I на Исаакиевской площади и Александром III на площади Восстания. И то, что один из них покинул свое историческое место, рассматривалось ленинградцами как знак беды и связывалось с блокадой.

Неслучайно одной из первых побед демократической общественности в постсоветском Петербурге считается освобождение памятника Александру III из-за решетки Русского музея. Голос «Свободу узнику Русского музея!» был услышан. Памятник извлекли из-за ограды и установили перед входом в Мраморный дворец. Во дворе. На низком пьедестале, еще совсем недавно занятом «ленинским броневиком». Говорили, что временно. Что при этом имелось в виду, неизвестно. На историческом месте памятника Александру III перед Московским вокзалом уже стоял обелиск «Городу-герою Ленинграду».