Сибирь научит. Как финский журналист прожил со своей семьей год в Якутии - читать онлайн книгу. Автор: Юсси Конттинен cтр.№ 39

Супружеская пара приехала на день раньше, и мужчина уже успел сфотографировать рядом с избушкой огромного медведя. Медведь любопытно, но спокойно смотрел прямо на фотографа. Мы, к счастью, медведя не встретили, зато видели его следы, в которые уместились бы пять человеческих ладоней.

Камчатские медведи считаются самыми крупными в России, и тут их много, около 20 000 особей. Правда, последнее время, говорят, их стало меньше, они уходят дальше, потому что люди все глубже заходят на полуостров. Обычно медведи не представляют опасности для человека, но иногда такие встречи бывают фатальными.

Руководитель нашей группы – энергичный Александр Биченко, сотрудник заповедника и альпинист. Он подмел избу и территорию вокруг, проклиная всех, от туристов до вулканологов: «Народ оставляет тут мусор и думает, что кто-то придет и уберет».

Биченко – настоящий вулканофрик: он объездил все камчатские вулканы и даже переехал сюда ради них. Во время службы в армии он вызвался добровольцем на место приятеля, назначенного на Камчатку, да так и остался. Он помогал вулканологам носить аппараты и палатки на высокие труднодоступные смотровые площадки, собирать образцы лавы, пепла и газа. Биченко десять лет отработал охранником в национальном парке «Вулканы Камчатки», который находится под охраной ЮНЕСКО. Центр его – как раз эта долина, обрамленная вулканами Толбачик, Безымянный, Ключевская сопка и Шивелуч.

Биченко считает, что Камчатка – лучшее место в мире, чтобы наблюдать за вулканами, потому что тут можно наслаждаться извержениями и никто тебе не мешает. «В Японии и на Гавайях дороги перекрывают, и никому нет дела до извержения, а русские нарушают все правила. Когда в 2012 году извергался Толбачик, чиновники повесили пару желтых запрещающих знаков и весь Петропавловск ринулся смотреть на представление. Народ жарил шашлыки на горячей каменной массе и бросал аэрозольные баллончики в лаву, чтобы они взрывались», – описывал он.

Исключительность Камчатки в том, что тут представлены все типы вулканов, которые только есть в мире, считает Биченко. Тут есть конусообразные слоистые стратовулканы типа Ключевской сопки, взрывные с вулканическим куполом типа Безымянного, чашеобразные впадины – кальдеры типа Узона, низкие со шлаковым конусом гавайского типа – Толбачик и сложной формы, как Авачинская сопка, возвышающаяся над Петропавловском.

«За 35 лет я видел, как извержения создавали кислые озера и наполняли озера и реки. Скалы крошились, гейзеры возникали и исчезали, километровые каньоны сглаживались, лава разламывала ледники». Самая известная камчатская достопримечательность – Долина гейзеров, она частично исчезла в 2007 году, когда сошел оползень, сель из камней перекрыл русло реки, завалил водопад и часть гейзеров. В 2014 году новый сход камней запрудил реку и наполнил гейзеры.

Биченко наблюдал за извержениями с края кратера и ходил по горячей лаве. «В толстых ботинках по 700-градусной лаве можно быстро бежать, – уверял он. – Она как пластилин. Но ботинки, конечно, испортятся». Он чуть не остался посреди потоков лавы и два раза был в кратере, когда вулкан начал извергаться. За две недели до нашей поездки он ходил в поход на Шивелуч, как вдруг в вулкане неожиданно взорвался газ, выпустив в воздух горящий пепел. «Мы бросились к машине и уехали. А так могли и погибнуть».

К счастью, извержения на Камчатке случались в основном далеко от жилых центров. И хотя Петропавловск окружен вулканами, таких катастроф, как на Уайт-Айленде в Новой Зеландии, до сих пор удавалось избегать. В 1945 году Авачинская сопка выплюнула пепел, как Везувий на Помпеи, но в сторону от города. Вулканологи считают, что сопка может представлять опасность для ближайших дач и газопровода, который идет у ее подножия.

В 2012–2013-м осуществились мечты Биченко и многих любителей вулканов, когда на Камчатке в течение девяти месяцев можно было наблюдать мощное извержение Толбачика. Толбачик чуть больше трех километров в высоту, он очень хорошо виден с дороги, ведущей в Ключи. Одна из его двух вершин, та, что ниже, – действующий вулкан, который последний раз извергался в 1976 году. По подсчетам российских вулканологов, должно было пройти еще двести лет, прежде чем вулкан наберет в себя достаточно магмы для следующего извержения. Но вышло иначе.

Под утро 27 ноября 2012 года сейсмологические станции зафиксировали подземное «дыхание» – очень слабые толчки. Не успели вулканологи дать предупреждение, как пару часов спустя раздался грохот.

Стену вулкана разрезала огромная трещина, из которой полила жидкая базальтовая лава температурой больше тысячи градусов. Куски магмы разлетались от взрыва на высоту 300 метров так называемыми вулкановыми бомбами и застывали в воздухе. Пепел вырывался на километр вверх. Реки лавы толщиной в 15 метров изливались в долины вокруг со скоростью десять километров в час, образуя новые каньоны и валя на пути лес. Расплавленная магма вытекала также через туннели в уже остывшем лавовом поле. Под лавой остались полевая станция вулканологов, домик и дорога. Несмотря ни на что извержение можно было безопасно наблюдать с довольно близкого расстояния. И его последствия все еще ощутимы: в Толбачике образовались лавовые пещеры, температура в которых 100–300 градусов.

Вернувшись в Петропавловск, я пошел в Институт вулканологии, построенный еще в советское время. Вулканология – не самая крупная научная отрасль в России, но Камчатка по праву является ее центром. В этом советском комплексе зданий на дверях висят таблички типа: «Отдел подводных вулканов», хранящие память о славных временах. Раньше тут исследовали вулканы даже на дне океана, но сейчас на эту гордость денег нет. За одной из таких дверей – заваленная каморка ученого, на стене висит модель «вулкановой машины», сделанная из пластмассовых трубочек ^[31].

«Я исследую механизмы взрывов, – поведал мне хозяин кабинета Алексей Озеров. – Это уменьшенная модель аппарата, который я собираю, на ней я хочу показать, как работает закон гидродинамики вертикальных труб». Озеров считает, что Камчатка – идеальная станция для вулканологов, так как тут извержения происходят круглый год, не то что на Гавайях или в Исландии. «В мире много вулканологов, которые работают за мониторами, пялясь на цифры акустических и сейсмических станций. Я же считаю, что у ученого должна быть возможность прикоснуться к месту. Лаву надо пощупать, пепел потоптать», – говорил он с гордостью в голосе.