Цвет. Захватывающее путешествие по оттенкам палитры - читать онлайн книгу. Автор: Виктория Финли cтр.№ 61

В течение многих лет как в Англии, так и в некоторых областях Индии никто не знал секрета ингредиентов индийской желтой краски. На протяжении всего XIX века в доки Лондона из Калькутты время от времени прибывали небольшие посылки, плотно обмотанные бечевкой и запечатанные большим количеством сургуча. Адресатами этих посылок были такие красковары, как Джордж Филд и господа Винзор и Ньютон. Те, кому доводилось понюхать вонючее содержимое, должно быть, задавались вопросом: откуда это взялось и из чего сделано, но даже если компании активно интересовались, что именно они покупают, то ответы на их запросы давно утеряны. Кое-кто предполагал, что это змеиная моча, другие считали, что это может быть что-то, что было извлечено из внутренностей животных (например, желчь быка, которая использовалась для получения желтой краски в предыдущем столетии), а в 1855 году немецкий ученый Шмидт авторитетно заявил, что краска была выделена из верблюдов, которые ели плоды манго. Джорджу Филду это объяснение не очень нравилось, причем не из-за странного запаха, поскольку он быстро выветривался, а потому, что и его теория приблизительно совпадала с теорией профессора Шмидта и состояла в том, что «порошкообразные, мягкие, легкие, губчатые» комки со зловонным запахом были получены из мочи верблюдов ^[141].

И вот однажды, в 1883 году, в Общество искусств в Лондоне пришло письмо от некоего Т. Н. Мухарьи из Калькутты. Этот джентльмен исследовал индийскую желтую краску по просьбе эксцентричного, но очень толкового директора Ботанического сада Кью, сэра Джозефа Хукера, и утверждал, что теперь ему точно известно, из чего она сделана. Господин Мухарья рассказал, что недавно он посетил единственное место в Индии, откуда поступает эта краска, – город Монгхир в штате Бихар – и видел, как ее изготавливают. Полученная от него информация, возможно, оказалась несколько шокирующей: он сообщил, что индийскую желтую краску, также известную как пиури, делают из мочи коров, которых кормили листьями манго. Он заверял читателей, что действительно видел, как коровы ели листья манго и мочились в ведра. Еще он добавил, что эти коровы выглядят нездоровыми и, по слухам, умирают раньше срока.

Но вот еще одна загадка индийской желтой краски. По некоторым сведениям, это письмо, или по крайней мере описанное в нем производство, стали причиной протестов, приведших к тому, что в Бенгалии между 1890 и 1908 годами приняли законы, запрещающие использование индийской желтой краски вследствие жестокого обращения с животными. Но я так и не смогла найти никаких записей об этих законах ни в Индийской библиотеке в Лондоне, ни в Национальной библиотеке в Калькутте. Ни в одном из этих превосходных архивов не было газетных статей или писем о столь интригующем кусочке истории индийского искусства. Четыре исследователя из Национальной галереи, работавшие над созданием великолепной подборки, посвященной пигментам, использовавшимся художниками, о которых я буду рассказывать в этом разделе, также не смогли ничего найти ^[142]. Похоже, единственным имеющимся документом XIX века на английском языке было письмо господина Мухарьи, направленное им в журнал Общества искусств. Казалось странным, что больше никто ничего не написал, хотя бы в газету, о коровах Монгхира, питавшихся листьями манго. Итак, держа в руках копию письма Мухарьи, я решила отправиться в Индию и пойти по следам индийской желтой краски.

Бихар – это большая, в основном равнинная территория между Гималаями и Калькуттой. Это также самый бедный штат Индии. Я прилетела в столицу штата Патну – город, на пребывание в котором, согласно описанию в одном из путеводителей, вы не захотели бы потратить много времени. В первую ночь в Бихаре мне трижды звонили ночные клерки однозвездочного отеля, где я остановилась. «Сейчас середина ночи», – стонала я. «Да, мадам, но сегодня субботний вечер, и в Патне проходит дискотека». Мое имя было первым иностранным именем в их книге посетителей за месяц и первым женским именем с момента начала записей в этой книге.

Монгхир находится в ста пятидесяти километрах от Патны, в четырех часах езды на поезде по плоской сельской местности, сплошь покрытой зеленью ухоженных полей. Земля, по которой я проезжала, была важна для истории искусства не только потому, что являлась родиной желтой краски, так захватившей мое воображение, но и потому, что, согласно тибетской традиции, это мифологическая родина живописи как таковой.

Как гласит легенда, в VI веке до н. э. там правили два короля. Каждый год они обменивались подарками, стараясь превзойти друг друга выдумкой и ценой, как это часто пытаются делать богатые люди. Однажды один из них решил подарить своему сопернику картину с изображением Будды, который в то время был еще жив и жил в Бихаре. Никто еще не создавал картин, но правителя это ничуть не смущало, и он поручил эту работу человеку, который, как ему казалось, был способен справиться с подобной задачей. Но когда этот человек добрался до места, где медитировал Будда, то был настолько ошеломлен просветленным сиянием Будды, что не мог смотреть на него. Но Будда предложил ему: «Мы спустимся к берегу прозрачного пруда, и ты увидишь меня в отражении на воде». Они нашли подходящий прозрачный пруд, и этот первый художник с удовольствием нарисовал отражение.

Когда король получил подарок и посмотрел на портрет, у него возникло интуитивное понимание реальности ^[143]. Если говорить в терминах буддийского учения, то он понял, что мир, который мы видим глазами, – лишь отражение реальности, которую мы не в состоянии полностью постичь. Но эта история также демонстрирует силу живописи, повествуя о том, что отражение истинного само может стать истинным и что лучшие образцы искусства позволяют зрителям достичь просветления и понять реальный мир.

Поезд медленно полз среди полей, и мне показалось, что сама эта земля решила подтвердить легенду, что именно здесь зародилась живопись: все было покрыто краской. В Бихаре индийские фермеры праздновали благополучно закончившийся сбор урожая, раскрашивая своих животных. Я увидела огромную телегу, двигавшуюся в сторону железной дороги. Ее тянули два белых вола, вымазанных розовым так, словно ребенок повозил по ним пальцем. Эти краски были синтетическими, но, наверное, подобные сцены происходили во время каждого сбора урожая в течение сотен лет. Возможно, нечто подобное видел Будда на своем пути к просветлению, и уж почти наверняка это должны были увидеть правители империи Великих Моголов, когда в XVIII веке пытались завоевать этот преимущественно индуистский субконтинент. И я уверена, что британские колонизаторы в XVIII–XIX веках каждый сентябрь тоже видели разрисованных для праздника урожая животных.

Я не знала, чего ожидать от Монгхира, ведь у меня была только устаревшая информация. В 1845 году некий капитан Шервилл описал Монгхир как город с «предположительным населением в сорок тыся душ» ^[144]. Он писал: «Это добротно застроенное, процветающее место, в городе примерно три сотни кирпичных домов и множество рынков, на которых идет оживленная торговля медными изделиями, низкосортными столовыми приборами, ружьями, винтовками, пистолетами и прочими изделиями из железа, очень сомнительными и опасными, если говорить о качестве огнестрельного оружия».