Очерки из моей жизни. Воспоминания генерал-лейтенанта Генштаба, одного из лидеров Белого движения на Юге России - читать онлайн книгу. Автор: Александр Лукомский cтр.№ 43

Находились и такие, которые говорили, что генерал Драгомиров, относясь с пренебрежением к офицерам, всегда отказывается от приглашений на обеды в офицерских собраниях.

Это была самая беззастенчивая ложь. М.И. Драгомиров, если только здоровье ему позволяло, всегда принимал приглашения на обеды во время полковых праздников, но лишь ставил непременным условием, чтобы не было шампанского и чтобы вообще не было никакой роскоши. Неоднократно он принимал приглашения на пикники, устраивавшиеся в сводно-казачьей дивизии (он там очень любил бывать), а также принимал приглашения бывать и в других частях, если только был уверен, что расходы на данное празднество не раскладываются на офицеров части. Но М.И. Драгомиров не только категорически отказывался принимать приглашения на обеды во время смотров, поверок, маневров, но об этом даже, по его приказанию, было сообщено начальником штаба округа всем командирам корпусов: было указано, что командующий войсками запрещает его приглашать в этих случаях на обеды.

Причин этому было две: М.И. Драгомиров считал просто неудобным принимать обеды во время официальных посещений частей, а кроме того, он боялся, что эти обеды могут ложиться лишним бременем на и без того скудный офицерский бюджет.

Можно было бы привести еще несколько случаев публичных разносов начальствующих лиц, но я ограничусь лишь тем, что скажу, что все подобные разносы делались лицам, кои упорно не исполняли указания командующего войсками или кои оказывались совершенно не соответствующими занимаемым ими должностям, то есть генерал Драгомиров доводил дело до публичных разносов – после исчерпания всех прочих мер и когда выяснялась необходимость уволить данное лицо в отставку или убрать из округа.

Бывали, конечно, случаи, когда М.И. Драгомиров выходил из себя и кому-либо влетало больше чем следовало, но это бывало очень и очень редко.

Страдали преимущественно старшие начальствующие лица, не умевшие и не хотевшие работать. Их было и не жаль. Но это они, обиженные и оскорбленные, распускали всякую гадость про М.И. Драгомирова. За всю мою продолжительную службу в Киевском военном округе я никогда не слышал, чтобы М.И. Драгомирова бранило строевое офицерство. Строевое офицерство его и любило, а не любили те, которые или пострадали за дело, или имели основание его бояться.

Но, преследуя «злостных» неисполнителей своих указаний среди старшего командного состава, М.И. Драгомиров крайне бережно относился к тем, кои этих «злостных» намерений не имели. Укажу на командира IX армейского корпуса генерала Любовицкого и командира X армейского корпуса генерала Винберга⁹⁵. У обоих были и крупные достоинства и недостатки, но они работали добросовестно и никогда не слышали от генерала Драгомирова ни одного резкого слова.

Резок же М.И. Драгомиров бывал, и притом очень резок (и на словах, и в приказах, и в своих статьях), но по отношению к тем, кого, по его мнению, ничем другим не прошибешь. Особенно он бывал резок и беспощаден в отношении лиц, не желавших работать, злоупотреблявших своей властью, не чистых в денежном отношении и старавшихся его обмануть. Была еще категория лиц, коих он разделывал беспощадно, – это противники его идей воспитания и обучения войск и которые очень часто становились его непримиримыми врагами. Вполне допускаю, что бывали случаи, когда резкость М.И. Драгомирова в отношении этих лиц являлась чрезмерной, и он наживал новых врагов среди тех, кои считали себя обиженными. В объяснение этого можно только сказать, что вопросы-то эти были для М.И. Драгомирова чрезвычайно существенны и болезненны: это была суть его учения.

Создавались иногда крупные враги и вследствие иных, случайных обстоятельств. Укажу, например, про случай с генералом Пузыревским⁹⁶. Генерал Пузыревский был чрезвычайно талантливым офицером Генерального штаба и блестящим профессором Академии Генерального штаба в бытность М.И. Драгомирова начальником академии. М.И. Драгомиров чрезвычайно ценил генерала Пузыревского, хотя и считал, что он, как поляк, не особенно искренний.

Будучи назначен командующим войсками Киевского военного округа, М.И. Драгомиров предложил генералу Пузыревскому должность начальника штаба округа. Тот согласился. Но так как в Киевском округе должность начальника штаба округа была занята (генералом Малама⁹⁷), то было решено, что вопрос о назначении генерала Пузыревского будет поднят генералом Драгомировым несколько позже, уже после принятия им должности командующего войсками и соответствующего назначения генерала Маламы.

Через несколько времени после вступления в должность командующего войсками генерал Драгомиров получил известие из Петербурга о том, что генерал Гурко предложил генералу Пузыревскому должность начальника штаба Варшавского военного округа и что последний согласился.

Генерал Драгомиров первоначально этому не поверил: он считал, что у него настолько близкие и хорошие отношения с генералом Пузыревским, что последний, дав обещание Драгомирову, не ответил бы согласием на предложение генерала Гурко, не предупредив предварительно (или не списавшись) с Михаилом Ивановичем. Но полученное известие через несколько дней подтвердилось. М.И. Драгомиров был вне себя. Писал ли он что-либо Пузыревскому или нет – я не знаю. Я слышал только две версии.

По одной – М.И. Драгомиров, в разговоре с несколькими лицами, говоря про Пузыревского, сказал: «Это публичная девка, которая отдается тому, кто побольше платит». По другой – при встрече с Пузыревским на Ровненских маневрах (Варшавский военный округ против Киевского военного округа), когда генерал Пузыревский, уже в качестве начальника штаба Варшавского военного округа, подошел поздороваться к М.И. Драгомирову, последний руки не подал, сказав, что после того, что произошло, он с ним незнаком. Как бы то ни было, но с этого времени в лице генерала Пузыревского генерал Драгомиров приобрел врага, старавшегося делать ему всякие гадости.

Наряду со случаями беспощадной расправы с лицами, которые, по мнению М.И. Драгомирова, этого заслуживали, бывали случаи и келейной (без огласки) расправы с провинившимися. Вспоминаю случай с полковником Ренненкампфом⁹⁸ (впоследствии выдвинувшимся во время боксерского восстания и Японской войны, а затем бывшего командующим Виленского военного округа и командующим армией в мировой войне), бывшим в то время командиром Ахтырского гусарского полка (то есть еще «драгунского»).

Полковник Ренненкампф, будучи хорошим строевым командиром полка, слишком кутил и ввел слишком разгульный и кутящий характер жизни в среде офицеров Ахтырского полка. Генерал Драгомиров несколько раз через командира XII армейского корпуса предупреждал полковника Ренненкампфа о необходимости вести более скромный образ жизни. Но это не помогало. Наконец, в полку произошло крупное недоразумение на хозяйственной почве. Если не изменяет мне память, деньги, ассигнованные на полушубки для полка, были по указанию полковника Ренненкампфа истрачены по какому-то иному назначению. Дело получило огласку и грозило стать подсудным.

Генерал Драгомиров вызвал полковника Ренненкампфа в Киев. О чем и что говорил генерал Драгомиров в своем кабинете с полковником Ренненкампфом, осталось никому не известным, но полковник Ренненкампф выскочил из кабинета генерала Драгомирова весь пунцовый и совершенно ошалевший; проскочил мимо лестницы и попал в зало; оттуда бросился назад, сбежал с лестницы и, забыв про пальто, выскочил во двор. Выбежавший за ним дежурный полевой жандарм догнал его и передал пальто, схватив которое в руки и не надевая полковник Ренненкампф вскочил в коляску ожидавшего его извозчика.