По скорбному пути. Воспоминания. 1914–1918 - читать онлайн книгу. Автор: Яков Мартышевский cтр.№ 154

Вскоре наши и германские окопы были сплошь покрыты любопытными. Это была одна из обычных картин братания на фронте, о котором я только читал в газетах. Но когда я увидел в действительности эту жуткую картину, когда так очевидно было дьявольское лицемерие врага, я был потрясен. Бессильная злоба к немцам, стыд за своих обманутых солдат, за честь русской армии, за всю Россию, осознание переживаемого позора и близкого торжества ненавистного врага – все смешалось в душе… Ах, будь проклят этот миг позора! Во сколько раз счастливее были мои павшие в боях товарищи, которым не довелось видеть эту гнусную картину предательства своей Родины. Несчастные, жалкие люди! Вы не видите, как коварный враг вас обманывает, как потом, обезоружив вас соблазнительной хитрой пропагандой, он будет топтать вас своим тяжелым немецким сапогом и будет смеяться над вашей же глупостью. Несчастные! Своими же руками вы хороните ту, которая вскормила и вспоила вас на просторе родных полей!.. В глазах у меня потемнело. Руки и ноги дрожали от стыда и бессильной злобы. Я не знал, что предпринять.

– Братцы, что вы делаете?! Опомнитесь! Немцы вас обманывают, не верьте им! – в исступлении закричал я.

Но никто не обратил ни малейшего внимания на мои слова. Ближайшие ко мне солдаты обернулись и только молча усмехнулись, а братание продолжалось своим чередом. И таким беспомощным и одиноким показался мне мой голос среди этой явно обманутой солдатской массы. Но вдруг произошло никем неожиданное потрясающее обстоятельство. Поручик Муратов при виде этой позорной картины братания, вне себя от ярости, не отдавая себе отчета в том, что делает, бросился к первому попавшемуся пулемету и открыл по немцам меткий огонь. В минуту несколько их десятков было скошено как трава. Можно себе представить, что произошло после того. Немцы в панике с угрожающими криками попрятались в свои окопы, а наши солдаты, как озверелые, кто окопом, кто поверху окопов бросились в ту сторону, где затрещал наш пулемет. Площадная брань, крики негодования раздавались в воздухе.

– Кто смел? Негодяй!.. Убить подлеца!.. Где он?! На штыки его! – гоготала озверевшая толпа.

Сердце мое захолонуло. Волосы поднялись дыбом. Я был как в каком-то кошмаре. Что-то стихийное, отвратительное поднималось вокруг меня. Предчувствуя плохой конец, я в числе первых бросился вперед, чтобы спасти поручика Муратова. Но, увы, было уже поздно… В глазах мелькнула прислоненная к стенке окопа фигура поручика Муратова с бледным, но спокойным лицом, с растрепанными волосами, без фуражки, точно герой, приготовившийся принять мучительную смерть.

И не успел я раскрыть рот, как несколько солдат с красными, разъяренными разбойничьими лицами подскочили и вонзили штыки прямо в грудь поручика Муратова и сбросили его на дно окопа…

– Сволочи!.. Убийцы! Каторжане! За что вы загубили невинную душу?! – исступленно вскрикнул я и бросился с рыданиями к холодному трупу своего дорогого боевого товарища, честного и хорошего русского офицера, которого судьба хранила невредимым в течение трех бранных лет только для того, чтобы за несколько месяцев до рокового конца войны пасть ему от руки своих же братьев – русских. Вечная память тебе, честный русский герой и мой верный помощник и спутник в боевых трудах!

– И ты тоже хочешь, проклятый золотопогонник?! – послышался надо мной грубый окрик, и удар приклада по голове на минуту лишил меня сознания.

Между тем немцы, придя в себя от паники, охватившей их после того, как поручик Муратов открыл по ним огонь, не замедлили нам отомстить. Тотчас по участку нашей роты они открыли ураганный огонь, который не прекращался в течение двух часов. Было много убитых и раненых. По странной случайности в числе первых оказались убитыми и те четыре солдата, которые закололи штыками поручика Муратова. Вечером я приказал похоронить его отдельно вблизи нашего блиндажа, где еще так недавно он мирно спал в эту последнюю в своей жизни ночь.

Тем временем «великая и бескровная» революция все углублялась и углублялась. Печальные события, имевшие место в нашем полку, с которыми мне пришлось столкнуться с первых же дней по возвращении на фронт, были лишь отражением того, что делалось уже по всей России. Низменные, кровожадные инстинкты черни ничем нельзя было удержать. Временное правительство, возглавляемое Родзянко, было бессильно предотвратить катастрофу. Революция 1917 года, долженствовавшая возвести Россию на вершину победы и славы, напротив того, делалась теперь причиной ее гибели и позора. Единственная личность, с которой еще кое-как массы считались – это сменивший Родзянко Керенский. Я не буду здесь подробно останавливаться на этой крупной личности, сыгравшей такую фатальную роль в судьбах России, так как это достаточно всем известно. В первые моменты разбушевавшейся революционной стихии это был единственный человек, который бесстрашно бросался в мутно-кровавые волны революции и своими зажигательными, почти истерическими речами сумел на первых порах сдерживать темные массы и не допускал торжества анархии. Этого человека с бритым, каким-то нерусским лицом, в английском френче, в кепке можно было видеть всюду, с жаром говорящим и отчаянно жестикулирующим руками. В обеих столицах, в больших городах, в прифронтовой полосе и на фронте он как птица носился из одного места в другое и всегда появлялся там, где требовалось его присутствие. Керенский всюду, где только мог, призывал всех к исполнению своего гражданского и революционного долга. Вскоре он сделался кумиром толпы. Его фотографические карточки сделались принадлежностью чуть ли не каждого солдата. Здесь о Керенском уместно будет сказать, что при всех своих недостатках и ошибках в бытность свою премьером великая его заслуга перед Россией и перед союзниками состоит в том, что он не заключил сепаратного мира с Германией, и благодаря ему Россия еще почти целый год держала Восточный фронт и тем дала возможность союзникам подготовиться к последнему победоносному наступлению 1918 года. Между тем Германия зорко наблюдала за всеми событиями, происходящими в России. 1915 и 1916 годы показали Германии, что силой оружия ей не побороть Россию, и потому Германия решила пустить в ход последнее средство – разложить русскую армию. В этом русская революция была ей на руку. Избиения офицеров, братание, отказ исполнять боевые приказы, восстание в тылу – все это, имевшее место в нашей армии, как нельзя лучше согласовалось с планами германского Генерального штаба, убеждавшегося все более и более в правильности и исполнимости принятого решения: разложение русской армии шло полным ходом. Но германскому Генеральному штабу не нравилось только то, что разложение это шло недостаточно быстро. Несмотря на упадок дисциплины, бунты и всякого рода эксцессы, русская армия была все еще настолько сильна, что одним ударом с ней не покончишь, да и сама Германия была уже на исходе своих сил. Но больше всего вызывала раздражение и недовольство Вильгельма деятельность Керенского. Все более и более подпадая влиянию союзников, Керенский еще более, чем правительство Николая II, не был склонен заключить сепаратный мир с Германией, и взлелеянная мечта о скорой ликвидации Восточного фронта для Германии, таким образом, становилась химерой. Германия решила во что бы то ни стало поставить во главе России такое правительство, которое согласно было бы заключить немедленно сепаратный мир на каких угодно условиях. Таким правительством могло быть только большевистское, и потому перед Германией стояла на очереди задача распространить в России большевизм. Для этой цели Германия в запломбированном вагоне переправила в Россию Ленина и некоторых других видных большевистских деятелей. Заразная бацилла была заброшена в умы восставшего русского народа, и теперь оставалось только ждать результатов. Но ждать пришлось недолго…