Боевая экология. Как Greenpeace, WWF и другие международные экологические организации подрывают развитие России - читать онлайн книгу. Автор: Дарья Митина, Саид Гафуров cтр.№ 17

Безусловно, в мире имело место слияние банковского капитала с промышленным и создание на базе этого «финансового капитала» финансовой олигархии (в том числе и в виде «личной унии» банков с крупнейшими предприятиями промышленности и торговли), слияние тех и других посредством владения акциями, а также благодаря вступлению директоров банков в наблюдательные советы (или правления) торгово-промышленных предприятий и наоборот ^[108]. Но обеспечивая себе сверхприбыли на спекулятивных операциях на рынках ценных бумаг, финансовые спекулянты стали постепенно избегать инвестиций в традиционное производство, вступив в объективное противоречие с экономическим развитием общества в целом ^[109], и боевые экологи стали подручными финансового капитала в этом противостоянии.

В современном мире чем меньше общественной пользы от деятельности, тем более она выгодна: продавать машины выгоднее, чем их производить; еще выгоднее выдавать производителям и продавцам кредиты; еще выгоднее спекулировать ценными бумагами автозаводов, а еще выгоднее — ценными бумагами продавцов и кредиторов. Норма прибыли у интернет-продавцов авиабилетов неизмеримо выше, чем у строителей современных самолетов. И боевые экологи принесли присягу верно служить банкирам и страховщикам.

Рынок капитала обычно состоит из двух сегментов — рынка ценных бумаг и кредитного рынка. На первом из них корпорации (и правительство) привлекают дополнительный капитал либо путем подписки индивидуальных и институциональных вкладчиков на акции, либо в виде долгосрочных долговых обязательств, которые, в свою очередь, обращаются на вторичном рынке ценных бумаг через фондовую биржу или внебиржевой рынок ^[110].

Еще в самом начале XX века знаменитый немецкий экономист Р. Гильфердинг отмечал, что «все возрастающая часть промышленного капитала не принадлежит тем промышленникам, которые его применяют. Распоряжение над капиталом они получают лишь при посредстве банка, который представляет по отношению к ним собственников этого капитала. С другой стороны, и банку все возрастающую часть своих капиталов приходится закреплять в промышленности. Благодаря этому он в постоянно возрастающей мере становится промышленным капиталистом. Такой банковый капитал, — следовательно, капитал в денежной форме, — который таким способом в действительности превращен в промышленный капитал, я называю финансовым капиталом… финансовый капитал: капитал, находящийся в распоряжении банков и применяемый промышленниками» ^[111].

Как результат столетнего развития, к началу XXI века появились темы, которые не принято обсуждать в приличном обществе: например, какие из крупнейших мировых (да и российских) компаний контролируются той или иной финансовой группой, тем или иным финансово-промышленным конгломератом. С одной стороны, большие деньги любят тишину. С другой стороны, без специального решения суда ряда стран практически невозможно показать, как именно финансовые группы контролируют промышленные компании и как извлекают из них прибыль. Обычно они монополизируют предоставление кредитов этим компаниям, финансируя их хозяйственную деятельность ^[112].

Когда речь идет о том, что некая крупная компания «принадлежит» или «контролируется» некоей финансовой группой, обычно имеется в виду, что эта компания финансово обслуживается в кредитных учреждениях, принадлежащих этой группе. То есть, например, если компания берет у группы текущие кредиты под ставку LIBOR+1 % на сумму в миллиард, то для группы, имеющей огромные лимиты на межбанковском рынке, 1 % от миллиарда — это фактически дармовые, безрисковые деньги ^[113]. Не случайно Россия стала эксплицитным врагом западных СМИ (читай: западных финансовых групп), прежде всего англо-американских, после того как выплатила все государственные долги. С начисленными и начисляемыми процентами. Верно, что одновременно в большие долги Западу влезли крупные госкомпании. Но эти кредиты дали другие банки и на совсем других (и разных) условиях. Это привело к резкому снижению прибыли крупных финансовых групп, связанных с торговлей российскими долгами, и потере ими важных источников доходов.

Greenpeace удалось убедить финансовые корпорации в том, что угроза потепления несет серьезные риски, которые, соответственно, не могут не повлиять на страховой бизнес, помимо прочего открывая им новую рыночную нишу. Заинтересовавшись перспективами, страховщики приняли участие в раздувании климатико-промышленного фантома; при этом, по данным самих страховых фирм, «глобальное потепление» никак не повлияло на рынок страховых услуг.

Кроме того, Greenpeace, 350.org и другие структуры боевых экологов начали убеждать финансистов в неизбежности отказа человечества от углеводородов и перевода экономики на рельсы солнечной энергии, побуждая их к выходу из добывающих проектов и инвестициям в ВИЭ. Этому способствовала политика европейских государств, все более подпадающих под влияние климатико-промышленного лобби. Как результат, банкиры и инвесторы пересматривают подходы к вложению триллионов долларов, пересаживают на сухой паек «грязную» энергетику и климатических пессимистов, то есть старый промышленный капитал, и все охотнее финансируют «чистые» технологии и альтернативную генерацию.

Злые языки говорят, что на продвижении солнечной энергетики неплохо нажился бывший в те годы главным организатором климатических кампаний Greenpeace Джереми Леггетт. 26 марта 1995 года, за два дня до первой конференции по Рамочной конвенции ООН по климатическим изменениям (которая спустя два с половиной года закончится подписанием Киотского протокола), состоялась встреча представителей экологических организаций с представителями финансового сектора — страховыми компаниями, банками, пенсионными фондами. Организатором встречи выступил научный директор Greenpeace Джереми Леггетт. По образованию геолог, он начинал карьеру в качестве преподавателя нефтегазовой геологии. В 1989 году он прекратил обучать будущих нефтяников тому, как извлекать нефть из земли, — и присоединился к Greenpeace, чтобы нефть оставалась в земле.