Возвратный тоталитаризм. Том 2 - читать онлайн книгу. Автор: Лев Гудков cтр.№ 83

Страница

Реформы 1990-х годов завершились путинским поворотом к агрессивному традиционализму, национализму и экспансионистской внешней политике, ликвидацией многопартийности и свободы коммуникаций, доминированием государства в экономике, шельмованием и подавлением не только оппозиции, но и ее социальной почвы – гражданского общества. Нынешнее нарастание интенсивности и объема государственного насилия, сопровождающееся демагогией и циничной пропагандой (которые тоже должно рассматривать как особый вид насилия), независимыми российскими исследователями воспринимается и описывается как вторичное, сопутствующее явление укрепления авторитаризма. Это, дескать, издержки случайно возникшего, необязательного с точки зрения «логики истории» (или, что то же самое, логики транзита) авторитарного правления, основанного на кланово-бюрократическом распределении сырьевой ренты. Это временная задержка, откладывание прихода демократии. Насилие здесь мыслится как сопутствующий феномен или условие сохранения власти, оно как бы не имеет самоценного или самодостаточного характера, а потому не может считаться конститутивным свойством путинского режима (и не считается таковым). Ничего специфического или особенного, согласно мнению абсолютного большинства российских экспертов или зарубежных политологов, в этом режиме нет ^[210]. Напротив, немногие другие – критики Путина, маргинальные в силу своей непримиримости – вписывают его режим в ряд крайних форм диктаторских или фашистских систем господства. Но в российском экспертном сообществе такая квалификация расценивается как неприличная резкость публицистов и выход за рамки профессионализма.

Проблема диагноза и теоретического описания путинского правления и тем более его концептуального определения возникла не сразу. Даже после возобновления войны в Чечне, разгрома НТВ и «дела ЮКОСа» еще долгое время сохранялись иллюзии по поводу намерений Путина продолжать прежний курс рыночных и демократических реформ ^[211]. Так или иначе, но причины реверсного движения остаются непонятыми, все сводится к окказиональным обстоятельствам, главным образом к особенностям личности Путина, стилю его руководства. Более серьезные (институциональные) причины и мотивы реванша старой номенклатуры (в первую очередь силовых структур), интересы сохранения власти у новой правящей элиты, возглавляемой выходцами из тех же спецслужб и армии, остаются на заднем плане. Блокирует возможности такого понимания отказ в признании неудачи (институциональной) модернизации России, что, в свою очередь, требует развернутого объяснения.

Трудности концептуального определения заключаются прежде всего в том, что применительно к данному конкретному случаю (путинской России) требуется соединить задачи идеографического и номографического определения, описать режим в методологически строгих категориях, с одной стороны, и подвести полученное описание под общие типологические конструкции социально-политических процессов и систем, разработанных политологами в последние десятилетия ХХ века – с другой. Если первая задача не вызывает каких-либо особых затруднений (накоплен значительный массив данных о различных аспектах путинской политики в самых разных сферах общественной жизни, от армии и экономики до суда над деятелями искусства и блогерами, арестованными за «экстремизм» и «возбуждение ненависти к социальной группе сотрудников правоохранительных органов» или к чиновникам, к президенту и т. п.), то вторая – теоретическая характеристика нынешнего российского режима и общества, напротив, повергает исследователей в состояние растерянности и прострации, демонстрируя их аналитическую несостоятельность или беспомощность.

Многие политологи и экономисты (о публицистах сейчас не говорим) пытаются так или иначе квалифицировать сложившуюся систему господства, персонифицируемую Путиным. Этот ряд открывается понятиями «суверенная демократия», неофеодализм, гибридный режим (то есть «сочетающий черты диктатуры и демократии»), «электоральная демократия», авторитарный режим, милитократия, корпоративное государство, «мягкий фашизм», фашизоидный авторитаризм, плутократический авторитаризм, клептократия, мафиозное государство и т. п. Число подобных определений (все чаще пейоративных) постепенно увеличивается, что говорит о неудовлетворенности исследователей имеющимися характеристиками путинизма. Расширяющееся в мире открыто негативное отношение к нашему национальному лидеру и сформированному им режиму уже нельзя спрятать или нейтрализовать отговорками о традиционной русофобии Запада. Такое отношение все шире проникает в российские СМИ и, соответственно, в публичное пространство ^[212].

Страница