«Спасская красавица». 14 лет агронома Кузнецова в ГУЛАГе - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Прудовский cтр.№ 2

В мае 1928 года по решению ЦК ВКП(б) направлен на работу в отдел семеноводства Наркомзема РСФСР, откуда в апреле 1929 года командируется на Китайскую Восточную железную дорогу (КВЖД) для изучения агротехники соевых бобов. Командировку прервал вооруженный конфликт ^[2], и в конце июля 1929 года Степан Иванович возвращается в Москву, в Наркомзем.

Конфликт на КВЖД завершается в самом конце года, а уже в конце января 1930 года – новая командировка в Харбин. Задание – закупка посевного материала соевых бобов в количестве 300 тыс. пудов. По выполнении этого задания Управление КВЖД ходатайствует перед НКПС и Наркомземом РСФСР об оставлении Кузнецова на агрономической работе в Маньчжурии в должности коммерческого агента.

В 1931 году в Харбин приезжают жена Елизавета Андреевна и дочь Мария (моя мама), которая заканчивает там общеобразовательную семилетку, потом Индустриально-транспортный техникум КВЖД для детей граждан СССР и в 1934-м поступает в Харбинский Политехнический институт.

Дедушка успешно продвигается по служебной лестнице. В 1931 году его назначают заведующим Харбинским опытным полем, а уже в следующем году назначают врио начальника Земельного отдела Управления КВЖД. Им написаны несколько статей об агротехнике сои для периодического журнала «Вестник Маньчжурии», издававшегося в Харбине, и книга по аналогичной тематике.

После продажи КВЖД Маньчжоу-Го, в начале апреля 1935 года, дедушка с семьей возвращаются в Москву. Работает старшим агрономом – зав. сектором ЦУРС (Центральное управление рабочего снабжения) НКПС, а затем, в 1936 году, откомандирован в Наркомзем СССР, где занимает различные «агрономические» должности.

В феврале 1941 года по сокращению штатов уволен из Наркомзема и поступает на работу в Загорский прицесовхоз им. Ворошилова и занимает должность управляющего и агронома участка «Семхоз».

Таков вкратце жизненный путь моего дедушки до ГУЛАГа.

В 1961–1962 годах им были написаны две тетради воспоминаний, охватывающие период от ареста в 1941-м до освобождения в 1955 году – после 14-летнего пребывания в лагерях. Про период реабилитации он практически ничего не успел написать из-за смерти в 1962 году.

Оригиналы воспоминаний хранятся в архиве общества «Мемориал» (ф.1, оп.5 д. 1348). Воспоминания публикуются впервые.

Архивное уголовное дело № Р-2187 хранится в Центральном архиве ФСБ, часть документов из него и из семейного архива публикуется во второй части книги.

Все тексты воспроизводятся в соответствии с современными правилами орфографии, орфографические ошибки, описки и опечатки исправлены без оговорок.

Я долго раздумывал, стоит ли мне писать о тех грустных переживаниях, которые мне пришлось перенести за четырнадцатилетнее пребывание в лагерях, когда в течение многих лет в нашей стране царил произвол. Во имя культа личности направо и налево арестовывались члены КПСС, независимо от их заслуг перед революцией, от положения в партии и т. д. После раздумий я все же решил, что надо писать ради установления истины, тем более что на XXII съезде коммунистической партии Н.С. Хрущев в заключительном слове сказал: «Наш долг тщательно и всесторонне разобраться в такого рода делах, связанных со злоупотреблением властью… Но нужно, чтобы в истории партии об этом было правдиво рассказано, это для того, чтобы подобные явления никогда не повторялись».

Особенный произвол творился в отношении товарищей, которые партийными и правительственными органами направлялись работать за границу.

Эти товарищи посылались за границу как стойкие партийные и советские работники, но, когда они возвращались в пределы своей социалистической родины, на них смотрели как на иностранных шпионов, предателей родной Коммунистической партии. За ними устанавливалась слежка, потом их арестовывали вместе с женами, а их детей часто бросали на произвол судьбы, и многие из них становились беспризорными…

Их судили или же без суда и следствия ссылали в лагеря на 10–15–20 и 25 лет, где они терпели голод, холод и нечеловеческие издевательства; многие свое бренное тело оставили на «девятой делянке» лагерей. Сколько было погублено ни за что старых и молодых человеческих жизней.

Одним из многих несчастных товарищей был и я. Не совершив никакого преступления против своей родной Коммунистической партии, против своей Социалистической родины, я все же по проискам врагов народа, в угоду культа личности, в 1941 году, в апреле месяце, был арестован и предан «Бутырскому» суду, именующемуся Верховным судом Советского Союза, который приговорил меня к 15 годам ИТЛ.

Во время сидки в тюрьме меня подвергали самым гнусным издевательствам, какие в старой России творились в средневековые времена.

Меня клали на «правеж», избивали резиновыми палками до потери сознания и не давали воды.

За 14-летнее пребывание в лагерях чего только мне не пришлось перенести: и холод, и голод, и унижения, вплоть до ношения на спине, брюках и фуражке презренных номеров.

Сколько невзгод и унижений за это время претерпела моя ни в чем не повинная семья.

Сколько было написано жалоб мною и моей семьей на имя того или иного высокопоставленного лица в течение этих 14 лет в поисках справедливости и революционной законности.

Сколько в то время у меня было веры в тех или других высокопоставленных лиц, но, к моему стыду и сожалению, эта высокопоставленная «братия» работала не в угоду Советскому народу, не в угоду революционной законности, она работала в угоду культа личности, в угоду презренного врага партии и советского народа иностранного шпиона Берии.

И лишь со смертью Сталина и разоблачением Берии, как врага Коммунистической партии и Советского народа, Советский народ вздохнул свободно. И только тогда и для нас, и для наших семей наступило торжество свободы и справедливости…

Я в то время работал под Загорском Московской области, в одном совхозе агрономом.

Весна в разгаре, в совхозе идет усиленная подготовка к весенней посевной: трактора и сельхозинвентарь отремонтирован; посевной материал подготовлен; проверен на всхожесть, чистоту и влажность.

20 апреля был произведен первый выход в поле, так что все говорило в пользу того, что совхоз полностью готов к весенней посевной. Дело оставалось лишь за почвой, на которой еще лежал снег, в особенности в низких местах.