«Спасская красавица». 14 лет агронома Кузнецова в ГУЛАГе - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Прудовский cтр.№ 32

Большое зло заключенным приносили женщины. От совместного проживания в зоне шло воровство, промоты казенного имущества, грабежи, картежная игра и т. д.

Привезут на лагпункт новые постельные принадлежности, раздадут на руки работягам, а утром снова голые нары – все ушло в женский барак…

Осенью 1947 года со всего лагеря собрали сифилитиков, их набралось больше сотни человек. Для них был отведен особый барак, к ним прикрепили специального врача.

Пищу им носили в специальной посуде.

Когда их только пригнали, они были исхудалые, страшно на них было смотреть, особенно на женщин. После первого курса лечения они стали понемногу поправляться и принимать надлежащий вид, и уже с разрешения врача вновь стали сожительствовать с мужчинами.

Осенью 1948 года всех женщин с лагпункта вывезли и сосредоточили в женских лагерях.

На место женщин пришел этап, в котором были исключительно молдаване. Народ молодой, но сильно исхудалый.

Они увидели, что по зоне свободно ходят кошки, и в ту же ночь их всех переловили, порезали, сварили и съели.

Утром работяги пришли кормить кошек, стали их звать, а их нигде нет.

Народ смекнул, что кошек съели молдаване.

Надо сказать, что виновникам поедания кошек досталось немало.

В конце лета 1948 года ко мне снова приехала жена, как раз в то время, когда официально были разрешены свидания и была оборудована специальная комната.

Комната была отведена при вахте и имела два входа: один служил для заключенных, где дежурный обыскивал при входе на свидание и выходе из него, второй служил для приезжающих, куда они входили с улицы без обыска.

Время свидания было с окончания вечерней поверки и до утреннего подъема.

В комнате была поставлена кровать со всеми постельными принадлежностями, стол, три стула, радио; во второй комнате стояла плита для приготовления пищи и чая.

Поскольку я работал в зоне, мне было разрешено входить в комнату на завтрак и обед.

Надзорсостав своим посещением не беспокоил.

С разрешения надзорной службы приехавшего могли посетить знакомые заключенные…

Во второй приезд жена гостила 11 дней, из них она проболела 3 дня гриппом.

Надо отдать должное администрации лагпункта: свидание было организованно хорошо.

Летом 1947 года в лагере была введена зачетная система ^[80], которая во многом способствовала повышению производительности труда. Некоторые заключенные за квартал получали зачет по 83 дня.

Зачетная система длилась только три квартала: два квартала в 1947 году и один квартал в 1948 году.

Весной 1948 года осужденные по 58-й ст. п. 1б, имеющие инвалидность и третью группу труда, были вызваны в санчасть для медицинского обследования.

Никто не знал, на какой предмет производится это обследование, да и медперсонал не знал. Но все же было предположение, что готовится большой этап.

Произвели медицинское обследование, и тем пока дело закончили до осени 1948 года.

Однажды мне сказали, что готовится большой этап и в этапных списках есть и я. Осенью ко мне обещала приехать жена, и я испугался, что она приедет в мое отсутствие, и дал ей телеграмму срочно ехать ко мне.

Получив мою телеграмму, она быстро собралась и приехала.

Свидание нам разрешили на 8 дней. Причем в 1947–1948 гг. право на свиданку с родными давал начальник лагпункта.

Это свидание проходило не так, как в предыдущие годы, а намного хуже: в комнате свиданий был поставлен стол, на котором якобы занимался начальник режима лагпункта. Поэтому он моей жене предложил на день из комнаты свиданий уходить, на кухне ничего не готовить, даже не кипятить воды для чая.

Завтракать и обедать вместе с женой категорически запретил. В комнату входить после вечерней поверки и уходить с утренним подъемом…

И лишь благодаря вмешательству в это дело начальника лагпункта все уладилось. Так как я работал в зоне, то приходил и завтракать, и обедать.

Моя жена в комнату свиданий пришла в 8 часов вечера, следовательно, 8 суток истекали тоже в 8 часов вечера.

В часы окончания свидания в комнату пришел начальник режима и сказал освободить комнату.

Как мне ни было тяжело, я из комнаты вышел.

После моего ухода жене он тоже предложил освободить комнату. Она запротестовала: если я был жильем обеспечен на 15 лет вперед, то ей совсем некуда было идти, да еще в ночное время в тайге, где кругом заключенные, а гостиницы нет. И только благодаря заступничеству дежурных на вахте ее оставили на ночь в этой комнате.

В эту ночь мне было не до сна. Все время в голове бродила одна мысль: куда пойдет ночевать жена?

Вот устроили для несчастных людей комнату свиданий, это хорошо. Люди приезжают на свидание за тысячи километров, чтобы увидеть близкого человека и с ним провести 7–8 дней, поделиться горестями, выпавшими на долю по злой воле злых людей…

Какая радость провести вместе эти дни, не видевшись годами.

Наше свидание прошло хорошо, но в последний день какой-то надзиратель своим хамским отношением взял да и испортил это хорошее. Что ему за дело до беззащитной, одинокой женщины, которой в ночное время в тайге идти некуда?

Когда объявили подъем, я тут же пошел к вахте, думая там застать жену. Но ее уже не было, она ушла… Это было мое третье свидание на 17-м л/п. Если предыдущие два проходили хорошо, то последнее было омрачено.

В 1948 году в этап нас не отправили, и я продолжал работать на КВЧ. Я был вполне удовлетворен своей работой. Я знал, что у меня есть ежедневные обязанности и заботы, я знал, что своей маленькой работой я приношу пользу…

Был на исходе 1948 год, приближался 1949-й. Последний раз я встречал в семейной обстановке 1941 год. Прошло уже семь с лишним лет, как я по воле судьбы лишен этого удовольствия, и вот у меня возникла мысль организовать в условиях лагеря встречу 1949 года.

В бараке мы жили дружно, ребята все были хорошие, нас было 15 человек. Днем переговорил с дневальным барака Петей, тот очень охотно отозвался об этой затее.

Дело осталось за малым: поговорить с живущими в бараке и принести из леса елку. Елка не проблема – живем в тайге.

Вечером все живущие в бараке сошлись, поужинали, после ужина сели забивать «козла».

Во время игры я ребятам сказал, что хорошо бы у нас в бараке устроить елку и Новый, 1949 год встретить вместе с нашими родными и близкими, хотя от них мы находимся далеко.