Политический дневник - читать онлайн книгу. Автор: Альфред Розенберг cтр.№ 113

X

Во второй половине дня я осмотрел сортировочный лагерь моего Оперативного штаба. Удивительно, какие ценности со всей Европы можно здесь увидеть. Ценнейшие литературные работы, рукописи Дидро, письма Верди, Россини, Наполеона III ^[1084] и пр…. И в дополнение к этому вся еврейская и иезуитская литература с травлей против нас. – Здесь нами была действительно реализована уникальная историческая возможность, причем со смехотворным количеством сотрудников.

Д[окто]р Мейер. Ценовые проблемы на Востоке. Прежние распоряжения ком[иссара] по цен[ообразованию] в цел[ом] снова введены в действие. Возражения Плейгера отклонены.

Д[окто]р Райшле ^[1085]. Лейт[енант] автовзвода в Сталино. Сообщает о русс[ком] профессоре Брошоркове ^[1086], которого вывезли с Кавказа. Изобрел генератор, работающий на антраците. Сейчас испытывается на сельскохоз[яйственных] тягачах. С немецкой стороны решение проблемы до сих пор найдено не было. Р[айшле] указывает на достижения аграрной политики и несостоятельность промышленности. 35 или 40 марок автомобилей – это просто злой рок. Моторы вынимаются и отправляются для ремонта в Бельгию. Здесь излишне потворствовали особым пожеланиям. Русские справились бы с ремонтом гораздо лучше.

Румынские войска при отступлении: поодиночке, без оружия, оборванные, но всегда гонят перед собой украденный скот, который мы оставили крестьянам, чтобы они могли себя прокормить. И никого, кто отбирал бы скот у румын.

Д[окто]р Рунте. Проекты указов: организация министерства, пост р[ейхс]к[омиссара] приравнивается к посту комиссара по обороне.

Изобретение нашего ветеринарного отд[ела]: кожа из бычьих сердец. Образец прилагался.

Маллетке жалуется на М[инистерство] и[ностранных] д[ел], которое препятствует любым переговорам с датчанами.

Предложение издать указ о назначении иностранцев герм[анского происхождения] на неполитические должности в гражданской администрации.

Мятеж в Риме ^[1087] против Муссолини за трон и алтарь высветил для всех все проблемы. Муссолини хотел завоевать для итальянской нации территорию и хлеб. Но чрезвычайно переоценил при этом силы своего народа. Абиссинское приключение несколько затушевало этот факт, но известные происшествия во время испанской войны показали, что нагрузок потяжелее [итальянцы] так просто не переносят (Гвадалахара ^[1088]). Внешние проявления пыла и позерство произвели слишком сильное впечатление на кое-кого в Германии. Я как убежденный сторонник расового подхода не слишком высоко ценил всю эту показушность и не участвовал ни в одном паломничестве нашего руководства в Рим.

Тем не менее, союз с фашизмом был правильным, так, лишь благодаря ему удалось прорвать окружавшее нас кольцо, присоединение Остмарка иначе было бы невозможно.

Но всё это имело последствием вступление Италии в войну в 1940 году, как раз вовремя, чтобы успеть помочь пожинать плоды на Западе. Потом бегство с Дона, причем сбежавшие увлекли за собой румын и венгров, которые оставили позиции после 20 минут обстрела. Сталинград – тяжелейшая расплата за итал[ьянскую] помощь. Во время бегства итальянцы продавали пулеметы на киевском рынке за 10 марок, воровали без конца и были затем отправлены домой. И их встретили как героев вместо того, чтобы расстрелять сотню офицеров.

То же в Африке и на Сицилии. Это стоило нервов Роммелю. На Сицилии – бегство, офицеры переодеваются в гражданское и перебегают с чемоданами к американцам. Население сдается, как и везде. В Южной Италии наши солдаты в строгом строю выдвигаются на юг, и по тем же дорогам итальянская армия без оружия бежит на север. Запуганному населению Южной Италии это вряд ли можно поставить в вину, но то, что Муссолини не нашел в себе сил расстрелять трусливых командиров, за это он сейчас расплачивается. Сегодня стали известны подробности мятежа в Ватикане и королевстве: они типичны для отживших монархий. Но церковь, проповедующая любовь к ближнему, уже сегодня через свою прессу дала Риму пышущий ненавистью ответ… Развитие событий приобретает драматический характер, революционная часть нашей войны начинается лишь сейчас.

Тем самым размышления перетекают на нашу внутриполитическую ситуацию. Как раз на прошлой неделе я говорил об этом с м[оими] сотрудниками и парой других доверенных лиц.

В связи со швабским протестом против запланированных Леем универсальных домов ^[1089] разговор зашел о коллективистской стороне нашего развития: универсальный дом, универсальный дух, наше развитие загоняется во все более тесные рамки. Да еще речи столь низкого уровня, как речи Лея и неприемлемая внутренняя пропаганда Геббельса, у которого всегда лишь одна тема: «Я о себе…» (Об этом я написал Герингу, равно как и самому Геббельсу отправил недвусмысленное – для любого другого – письмо).

На всех научных конференциях с начала 1940 года я говорил об истинной и ложной гегемонии ^[1090]. Я разъяснял, что когда после Тридцатилетней войны остались лишь сюзерены и вассалы, то пруссакам только строгим отбором удалось спасти германскую основу. Но мелкое мещанство 360 «государств», скученность, недостаточная для биологической восстанавливаемости, негативно повлияли на расовое развитие. Сегодня, наконец, появилась возможность снова развивать прежние подлинные инстинкты кайзеровских времен. Гегемония без чванливых высказываний, без ложной театральности, гегемония как нечто само собою разумеющееся, как твердая великодушная позиция. И приспособленчество, и кичливость проистекают из единого источника: вассального духа. Лею, Коху и Геббельсу никогда это не уразуметь. Но партия поняла это. За последние три четверти года я побывал в 18 гау и тратил свои выходные на то, чтобы делать для закаливания характера всё, на что неспособна наша «пропаганда». Чаще всего две речи: на большом открытом митинге о смысле войны и на закрытой конференции для руководства данного гау. Если несколько дискредитированный было процесс обучения снова наполнился смыслом, то это работа моего ведомства и особая заслуга д[окто]ра Штельрехта.