Государство Катар. Отражения во времени - читать онлайн книгу. Автор: Игорь Сенченко cтр.№ 79

После окончания «жемчужной охоты» ловец получал долю (тисгам) с улова-добычи. Если деньги, заработанные за предыдущий сезон у ловца до начала следующего сезона заканчивались, то он обращались за субсидией (карджийа) к своему капитану. Образовывавшиеся долги ловец обязан был непременно возвращать. Их вычитали с причитавшейся ловцу доли улова. Непокрытые части долгов переносились на следующий год, но уже с установленным процентом. Долги, оставашиеся после смерти ловца, переписывались на его сыновей. Ныряльщик, основательно задолжавший капитану, становился его собственностью. Капитан мог расплачиваться им за свои долги. Если долги умиравшего ловца переходили на его несовершеннолетних сыновей, то те отрабатывали их, выполняя разного рода работы в доме капитана, либо же на его судне, состоя табабами (учениками), а затем и ловцами, как их отец.

Капитаны, бравшие у оптовиков-торговцев (таввашей) ссуды и парусники в аренду, сами оказывались, порой, в долговой кабале у торговцев, и вынуждены были продавать им жемчуг по цене на 20 % ниже рыночной.

По окончании сезона жемчужного ловли шейх взимал несколько налогов, а именно: нуб — с каждого капитана и ныряльщика (4 и 2 луидора Марии Терезии соответственно; выплачивали его владельцы судов, чаще всего — те же тавваши) и тараз — с каждого парусника (сумма налога зависела от размера судна и численности его экипажа). Последний из этих налогов можно было оплатить либо деньгами, либо продуктами (в основном — рисом). Маленький парусник оценивался в один мешок риса, большой — в четыре.

Налог тараз, рассказывал автору этой книги Эдвард Хендерсон, бывший английский политический агент в Абу-Даби, использовался на цели сооружения и ремонта городских крепостных стен, сторожевых башен у колодцев, а также для содержания наемных вооруженных отрядов бедуинов. Дело в том, что летом, во время сезона жемчужной ловли, когда практически все мужчины уходили в море, то прибрежные населенные пункты от набегов кочевников охраняли наемники-бедуины. Впервые тараз, к слову, ввели португальцы, хозяйничавшие некогда в зоне Персидского залива, еще в XVI веке. Тараз считался «жемчужным налогом» первой категории, и со времен португальцев название его не менялось (28).

«Жемчужные налоги» и таможенные сборы давали главные поступления в казну правителей Катара. В 1908 г. семейство Аль Тани собрало в Дохе налогов на сумму в 8400 луидоров Марии Терезии (750 фунтов стерлингов; от налогооблажения было освобождено только одно племя — бану судан), а в Эль-Вакре такие сборы составили 304 фунта стерлинга. В Кувейте, для сравнения, налоги ежегодно приносили в казну от 20 000 до 60 000 луидоров Марии Терезии (от 1786 до 5357 ф. ст.) (29).

Крупными торговыми кланами Катара в его донефтяной период истории хронисты называют семейства ал-Дервиш и ал-Ма- на’а, занимавшиеся сделками с жемчугом и контрабандой оружия. Затем в деловом сообществе Катара громко заявили о себе кланы ал-‘Аттийа и ал-Джайда.

Торговцы в Катаре, особенно из именитых и прославленных семейств, — люди авторитетные. Отношение коренных жителей Катара к торговле и торговцам — подчеркнуто уважительное. Торговля, говорят катарцы, — дело богоугодное. Посредством торговли, Создатель, как сказывал Пророк Мухаммад, дозволил мусульманам увеличивать свои богатства и состояния.

Торговля, по словам представителей именитых катарских торговых семейств, имеет свои незыблемые и передаваемые из поколения в поколение столпы-правила (арканы), а именно: чтить договоренности, ибо они — основа торговли; не совершать карах, то есть то, что порицал Пророк Мухаммад, и в первую очередь — грубую и откровенную наживу на мусульманах.

Обучая своих потомков «искусству торговли», «мастерству заключения сделок», главы таких знатных торговых домов, как «Ал-Фардан», к примеру, поучают их следовать заветам предков. «Пользоваться случаем, но не полагаться на удачу». Быть терпеливым, ибо «дела устраиваются терпенем». Помнить, что тот, «кто едет на хребте поспешности, — не убережен от падения». Не забывать, что то, «что наспех делается — недолго длится». Проявлять осмотрительность и «не поступать, как слепая верблюдица, бредущая незнамо куда». Не верить всему, что видишь, и дотошно во всем разбираться; не даром же сказывают, что «даже соль выглядит как сахар». Но главное — «держать язык за зубами», «не делать того, о чем потом пожалеешь», и «не совать руку второй раз в ту нору, где ее укусили». Руководствоваться тем, что «молчанье — щит от многих бед, — как сказывал Омар Хайам, — а болтовня всегда во вред», что «один язык у нас, а уха — два, чтоб слышать много, но беречь слова».

«Старательно тайны свои береги, — повторяют они к месту крылатое изречение популярного в Катаре поэта Саади, — сболтнешь — и тебя одолеют враги». Замыслив что-нибудь, «вглядись, — как писал поэт Руми (1207–1273), — и внимательно, как выйти из задуманного тобой, прежде чем войти в него». Ведь неслучайно столь популярным сделалось среди арабов Аравии крылатое изречение Ануширвана (шахиншаха из династии Сасанидов, 501–509) насчет того, что «рассудительность и благоразумие оберегает то, чем владеешь». Начатое же дело, советуют они своим потомкам, ссылаясь на одно из мудрых наставлений предков, нужно непременно доводить до конца, а о чем-либо утраченном долго не сожалеть, ибо «пущенная стрела, — как известно, — назад не возвращается».

Если торговец-катарец заинтересован в сделанном ему коммерческом предложении, то скажет: елла (по рукам). Если же оно ему неинтересно, то выскажет это поговоркой предков. Молвит, что «нет для него в этом деле ни верблюдицы, ни верблюда», что значит: будь добр, не говори со мной на эту тему, «не забирай мое время и не трать свое».

Убыток, конечно же, не радует, заметит по случаю в разговоре с партнером-чужеземцем бизнесмен-катарец. «Но убыток, который учит — прибыль», добавит он вынутую из памяти присказку предков. «Удача — спутница успеха», с этим никто не спорит, согласится глава торгового клана в разговоре со своими внуками, делясь с ними опытом жизни за чашечкой крепкого аравийского кофе с кардамоном. Но, выдержав паузу, закончит мысль следующими словами: «Залог успеха — это все же ум и знания; знания же, в свою очередь, обогащает опыт».

Находясь на отдыхе в Катаре и посещая там рынки, помните, что торговаться с продавцами нужно непременно — с азартом и изобретательно. И чем искуснее будет торг, тем большей будет и скидка.

Самой ходкой «деньгой» в Катаре до 1960-х годов являлась индийская рупия. Использовали также серебряный талер Марии Терезии, персидский кран и турецкую лиру. Затем главествовал катарско-дубайский риал (с 1966 г.). В 1973 г., после обретения независимости, Катар стал выпускать собственный риал (1 ам. долл. равнялся 3,64 катарским риалам). Тогда же, в 1973 г., было создано Катарское финансовое агенство (Qatar Monetary Agency), анналог Центрального банка. До 1990 г. его возглавлял Маджид ибн Мухаммад ал-Маджид ас-Саад, а затем — представитель другого влиятельного клана — ‘Абд Аллах ибн Халид ал-‘Аттийа (30).

Доходной статьей торговли на Катарском полуострове была в прошлом работорговля. Крупнейшим невольничьим рынком в Аравии считался Оман. Оттуда рабов, которых доставляли из Эфиопии, Занзибара и Сомали, завозили в Катар. Из донесения английского политического агента на Бахрейне, присматривавшего одно время и за делами британского протектората на Катарском полуострове, следует, что в 1924 г. торговля рабами в Катаре велась активно. Специализировались на ней несколько кланов. При ввозе рабов в Катар взымался налог — в размере 80 рупий за голову (31).