Вильгельм I Завоеватель. Гибель королевства англо-саксов - читать онлайн книгу. Автор: Алексей Шишов cтр.№ 14

Будь рядом отец, крутой нравом и обладавший немалым воинским отрядом и целым рядом сильных крепостными оградами городов и рыцарских замков, Вильгельм бы не стал изгоем среди своих сверстников, спесивых по происхождению. Герцог Роберт Дьявол мог заставить недоброжелателей уважать себя и своего наследника. Опекуны же отца заменить не могли, да и уходили они один за другим из жизни насильственной смертью.

Но об отцовском заступничестве говорить не приходилось, и юный Вильгельм Нормандский люто возненавидел всех, кто называл его в глаза или за глаза «незаконнорожденным». Своим аристократическим происхождением кичились многие из его сверстников, обитавших, как и он, при королевском дворе. И тоже на правах воспитанников монарха Франции. Придет время, и кому-то из них правитель Нормандии и Англии жестоко отомстит за нанесенные когда-то в детстве обиды.

Такая жизнь до совершеннолетия обучила юного герцога запоминать многое и… умению постоять за себя, что тогда было совсем не излишней чертой характера даже знатного человека. Лучшей школой тому стали рыцарские турниры, сперва при блистательном дворе короля Франции, а затем при дворе герцога Нормандии, других крупных феодалов Французского королевства. Рыцарство смотрится в раннее Средневековье некой прозой и поэзией жизни любого феодала.

Детство и юность, прошедшая в постоянных стычках со сверстниками-аристократами, обстановка в собственном окружении наложили на характер Вильгельма I отпечаток скрытности, мстительности и жестокости. Дальнейший ход событий не раз покажет, что нормандский герцог, получив отцовскую корону и прочее наследство, обид детства не прощал и снисходительностью к своим недругам никак не отличался. Он был таким же, как все или почти все феодалы той эпохи. От родителей набожности тоже не наследовал, поскольку в вопросах веры следовал принципу практицизма.

Благодаря покровительству французского короля Генриха I юный герцог смог удержаться на нормандском престоле, которому угрожали не только сильные соседи (как, скажем, правители Бретани и Анжу), но и местные, собственные своевольные бароны, каждый из которых опирался на рыцарский отряд и имел хорошо укрепленный замок. Да и к тому же такое своеволие имело в среде нормандской знати родовые корни, которые уходили в не столь уж и далекий мир датских викингов.

Прямым их потомкам какая-либо узурпация полноты власти над собой приходилась совсем не по душе. Особенно когда такой феодал имел крепкий замок и некоторое число рыцарей, только и говоривших за столом о военной добыче и рыцарской славе. Отбитое у соседа стадо свиней или захваченный обоз соседских купцов могли стать строкой в победных песнях рыцарствующих норманнов, в балладах той эпохи.

Графов и баронов Нормандии можно понять: они гордились тем, что ведут свою родословную от викингов-датчан, заботясь о чистоте своей «голубой крови». Гордые эти люди сразу после получения известия о смерти герцога Роберта Дьявола стали бунтовать с оружием в руках против его незаконнорожденного наследника. По их убеждению, такой человек не мог начальствовать над «сыновьями датчан», покоривших Нормандию.

Несколько раз противники и сторонники маленького Вильгельма вели между собой упорные и разорительные войны в герцогстве. Сам он не мог принять в них участие из-за своего малолетства, хотя и был «знаменем» для своей партии. Зыбкий внутренний мир в Нормандии был восстановлен только в 1042 году после взятия сторонниками наследника герцогской короны замка Арк. Замок был хорошо укреплен, и капитуляция его гарнизона произвела сильное впечатление на нормандское баронство. На какое-то время оно поубавило прежний пыл, поскольку уже давно не сталкивалось с такой силой сюзерена.

Тот 1042 год в истории французского Средневековья известен и тем, что в этот год юный герцог, достигнувший своего совершеннолетия, впервые надел стальные рыцарские доспехи, богато украшенные золотой насечкой, и сел на боевого коня, тоже одетого в защитное стальное снаряжение. И тоже богато украшенное, что отвечало высокому положению его хозяина. Теперь он появлялся всюду в сопровождении дружины своих сверстников, которые назвали себя рыцарями правителя Нормандии. Все они (или почти все) тоже являлись потомками викингов.

Свое совершеннолетие и обретение реальной власти герцога Вильгельм отметил следующим поступком: им был прогнан опекун Рауль де Гасе, который, как казалось многим, достиг вершин своего положения. Его подопечный в назидательных советах излишне назойливого старшего больше не нуждался: он рано стал принимать самостоятельные решения, проявлять твердость и известное упрямство. При королевском дворе такое незамеченным не осталось.

Не осталось незамеченным отстранение опекуна-временщика и в работах хронистов. Один из них, Вильгельм Жюмьежский, так описал венец постепенного переход власти в Нормандии в руки юного правителя:

«В расцвете счастливой молодости герцог Вильгельм начал добровольно взращивать в своем сердце поклонение Богу, отстранять от себя толпу бездарных, прибегать к советам мудрых, блистать как воинским искусством, так и в государственных делах».

Надо утвердительно сказать, что такое событие, как совершеннолетие герцога Вильгельма, стало днем торжества по всей Нормандии. Время баронской смуты ушло прочь, и теперь в стране, то есть в герцогстве, был полноправный хозяин, обещавший вырасти в сильного властелина. Этому радовались и горожане, и мелкие землевладельцы, и купечество, и немалая часть местного баронства, которым часто доставалось от соседей. Все они истосковались по законности и безопасным дорогам за последний почти полный десяток лет.

Став в 16 лет полноправным правителем герцогства Нормандии, Вильгельм I сразу же взял в свои руки всю полноту власти, словно торопясь это сделать и не растерять в самом начале правления. Следует отметить, что юный герцог мог бы сдать на отлично экзамен по понятию смысла и технологии «царствования» на земле Нормандии.

Исследователи никак не могут определиться с тем, кто ему преподал высокий уровень науки управления. Таким учителем отец не успел стать. Королевский двор такой школой быть не мог. Опекуны менялись часто, больше занимаясь собой. Можно высказать версию, что юный Вильгельм обладал аналитическим умом, отчасти самостоятельно познавая искусство властвования унаследованным феодом.

Первым законодательным актом нового правителя Нормандии стал ордонанс против виновных в убийстве, поджигательстве и грабеже, то есть умышленных действия такого рода. Во французском Средневековье такими людьми были не прозаические разбойники (которых тоже было немало), а феодалы всех рангов, одетые в рыцарские доспехи. Их своеволие на проезжих дорогах трудно описуемо даже в балладах той эпохи.

После обнародования такого ордонанса правитель Нормандии со всей строгостью тогдашних законов повелел своим верноподданным сложить оружие, то есть сдать его властям в назначенные сроки. Оружие и воинские доспехи осели в замковых хранилищах-арсеналах герцогских замков, став частью его личной собственности. Таким образом, многие мятежники из числа баронов и их слуг получили желанную амнистию.

Одновременно с таким указанием герцога свыше даровалась амнистия участникам предшествующих «возмущений», благодаря чему многие жители из числа бывших мятежников вернулись к своим домашним очагам, превратившись из изгнанников и беглецов в добропорядочных мирян. Такие люди, естественно, пополнили число сторонников юного правителя Нормандии: они были обязаны ему лично многим. И потому бывшие мятежники, больше из рядовых подданных, теперь всегда были готовы с оружием в руках постоять за своего благодетеля.