Чужая жена. Двойная сделка - читать онлайн книгу. Автор: Ольга Дашкова cтр.№ 27

Альберт часто так сидел и смотрел, когда к отцу поздними вечерами приходили люди, они курили, немного выпивали и до утра играли в карты. Игра его завораживала, он и сам спер у отца колоду, долго изучал масти, разглядывал картинки. Но все никак не мог понять в свои еще десять лет принцип игры, а спросить у отца было страшно. В дурака-то он играть умел, но игра, которая велась ночами, была совсем другой.

Отец и так оставил его нехотя, когда Альберт сбежал к нему в пятый раз от бабки, которая постоянно пичкала кашей и не давала гулять. Проклиная его отца и мать, которая, повесив этот хомут на нее, в лице внука, пять лет назад, просто ушла из дома, за лучшей жизнью. А папаша, тот еще подлец, шулер и бабник.

– Альберт, ну что там?

– Тихо, – Альберт прошептал, закрывая рот Руслана ладонью.

Этому сопляку, его, можно сказать, брату, было всего восемь. Жутко любопытный, везде сующий свой нос пацан по началу его раздражал, но потом привык и даже сроднился. Лучше уж жить с отцом, его новой женщиной Зоей и ее сыном в доме за городом, чем с вечно ворчливой бабушкой в маленькой комнатке в старой коммуналке.

Зоя ему нравилась, молодая, веселая, она постоянно стряпала яблочный пирог и так смотрела на его отца, что Алберту был непонятен ее взгляд.

– Нет, ты, сука, меня плохо понял? Я спросил, ты меня плохо понял?

Внизу раздался крик, мужчина говорил очень громко, голос низкий. Женский визг и плачь, а еще причитания. Удар, еще один, грохот. Кто-то кого-то бил. И скорее всего, били его отца.

– Послушай, Петро, я все верну, совсем скоро все верну.

– Он уже задолбался ждать, когда ты все вернешь. Сколько можно, Фирс? Ты что, еще не облапошил всех в свои карты, ты ведь много выиграл, надо делиться?

– Петро, ну кто кого облапошивает? Покер — это честная игра. Я все верну если, надо, так и передай Мирону. Но не сейчас, сейчас не могу.

– Ты обещал месяц назад. Ему, что, еще месяц ждать, или год? Ты, сука, меня уже бесишь.

Снова удар, глухой вой, женский плачь.

– Да заткните вы эту суку хоть чем-нибудь. И без того башка болит.

Альберт почти не дышал, вцепившись в перила до побелевших костяшек. Даже он, в десять лет мог понять, что его отец играет в карты не просто так, а на большие деньги. Он чаще выигрывает, но иногда и проигрывает, так было необходимо, чтоб дать понять сопернику, что он тоже уязвим. А вот сейчас, эти люди пришли в их дом ночью, чтоб вернуть долг, то что он выиграл.

– Альберт, мне страшно.

– Тихо, малой, тихо, все будет хорошо. Только не реви.

Ему и самому было страшно. А что, если эти люди не уйдут? А что, если они тут всех поубивают?

– Ну, чего ты запричитала, сучка, а? А ты такая ладная, красивая, может, привести тебя в качестве трофея Мирону, или как залог?

– Отпусти, тварь поганая, и Мирону передай, чтоб сдох, скотина, и чтоб его тело собаки сожрали, а потом высрали.

– Это мама? Да? Мама?

– Тихо, – Альберт едва успел прихватить Руслана, тот кинулся вниз, но этого делать нельзя было, только хуже будет. – Тихо, тихо, не слушай, только не слушай.

– Ну, может, ты сама ему это передашь?

– Да пошел ты, ублюдок конченый. Чтоб тебя воры выебли на зоне.

Даже двум детям наверху была слышна пощечина.

– Ну, ты, сука, меня достала, парни, держите ее крепче, я сейчас покажу, как будут ее ебать, а не меня на зоне.

– Петро, остановись прекрати, Петро, мы все вернем. Зоя, черт, ну зачем ты так? Не нарывайся! Петро, стой. Я прямо сейчас все верну, остановись!

Алберт больше никогда не слышал, чтоб мужчина так отчаянно кричал и просил остановиться. Внизу была суета, видимо, отца держали и тут же били, но тот его крик еще долго стоял в ушах.

– Отпусти, сука! Отпусти!

– Сиди тут, – строго посмотрел на Руслана, тот шмыгнул носом, но никак не отреагировал, лицо бледное, губы трясутся.

– Там мама.

– Сиди тут, я сказал.

Мальчик медленно спустился по лестнице вниз, старые половицы скрипели под ногами, шел босиком, надо было чем-то отвлечь тех гадов. За первой дверью был небольшой чулан, быстро начал смотреть по полкам, на глаза попалась керосиновая лампа, Зоя зажигала ее, когда в доме выбило пробки. Быстро взял, достал из кармана спортивных штанов зажигалку, что спер у отца. Потряс лампу, проверяя, есть ли там горючее, зажег, вспыхнул небольшой огонек.

– Альберт, я с тобой.

– Я сказал, сиди там, ладно, тихо только, иди за мной.

– Ну, сука, хорош брыкаться, давай снимай трусы сама, не могу ебать баб, что кричат от ужаса, словно их режут. А потом, нам твой мужик, еще и денег отдаст.

– Петро, остановись!!

Они медленно спустились вниз, постепенно стала видна вся комната, вещи там разбросаны, на полу осколки стекла. Четверо мужчин, двое из них держали Андрея Фирсова, один Зою, и тот самый, Петро, высокий, здоровый, в потертой кожанке, медленно расстегивал ремень. Им не было видно Зою, Альберт лишь видел своего отца, который стоял коленями на полу.

Один лишь его потухший взгляд в сторону, Фирсов замечает детей, но чуть видно мотает головой по сторонам, чтоб они не подходили. Альберт, зажав лампу в руках, делает быстрых несколько шагов, кидает ее прямо на середину комнаты. Она бьется, огонь растекается лужей по паркету до самого окна, тут же вспыхивает занавеска. Тот, кто пришел в их дом за долгом, резко оборачивается, огонь обжигает ему лицо.

– Сука! Что, блядь, это такое! Сука!

– Андрей! Андрей! Дети, где дети?

Зоя кричит, стирая со щек слезы, огня становится больше. Андрей кидается на Петро, остальные мужики в панике достают оружие, начинается пальба, от которой закладывает уши.

Альберт тянет Руслана на пол, но он с такой силой рвется вперед, что удержать трудно.

– Не стрелять! Я сказал, никому не стрелять, мать вашу!

Альберт в тот раз так и не понял, что именно произошло, из-за дыма становится мало что видно, глаза слезятся, и дышать уже становилось нечем. Он тянет Руслана за руку к кухне, к выходу во двор. Надо было спасаться, иначе они задохнутся или сгорят заживо.

– Тащи их на улицу, быстро. Всех на улицу, – они с Русланом услышали только это, прежде чем самим выбраться туда.

Летняя ночь была теплой, ребята пробирались к центральному входу, через кусты смородины.

– Что с ними? Где они? Где мама?

–Тихо, Рус, – Альберт шикнул на него, придавил к траве, прижимаясь к ней сам.

– Кто в доме? Говорите, кто это сделал?

При свете яркой луны было видно, как его отец зажимает рану в боку, кровь издалека была не красной, как Альберт всегда считал, а черной.