|
Cтраница 82
– Слушаю, ваше превосходительство, постараюсь исполнить.
Я вышел из палатки генерала Б. в каком-то состоянии восхищения. Вот так поручение, вот когда представляется случай совершить подвиг, о котором напишут, напечатают, будут везде говорить; пожалуй, высший Георгиевский крест дадут!.. Я не знал, как и дождаться вечера и пробития зари, чтобы приступить к исполнению.
Однако мечтам моим не суждено было сбыться. Еще засветло прибыли в лагерь два посланных майором Лыковым туземца с известием, что он недалеко, везет транспорт с сухарями и скоро будет; ему тотчас послали навстречу роту, и часов в девять вечера вся колонна прибыла в лагерь к общей большой радости отряда, уже пять-шесть дней остававшегося без хлеба. Оказалось, что промедление произошло отчасти вследствие дурных распоряжений, медленности в сборе вьючного (черводарского) транспорта, отчасти по совершенной неспособности Лыкова к мало-мальски самостоятельному действию, по непривычке чем-нибудь распоряжаться. Он всего боялся – и неприятеля, и беспорядков в колонне, и ответственности за какой-нибудь потерянный вьюк сухарей, везде ему представлялась опасность, он терялся, то двигался, то останавливался, и переход его продлился двумя-тремя днями более, чем бы следовало.
Между тем в отряде вместе с недостатками продовольствия продолжалось совершенное бездействие и распространилось общее неудовольствие на генерала Б. и весь его штаб. На порицания, насмешки и критику не скупились. В числе артиллерийских офицеров был некто штабс-капитан Гранкин, отличавшийся замечательным импровизаторским стихотворным талантом: за стаканом вина он мог часами говорить стихами, всегда очень складно и всегда кстати. До сих пор помню отрывки целой «поэмы», которую он импровизировал в один вечер в палатке одного из офицеров Грузинского гренадерского полка перед собравшейся компанией. Поэма была у меня списана с одного из ходивших по рукам экземпляров, но, к сожалению, затерялась, и я должен ограничиться отрывками на память.
Вот начало:
Как ныне сбирается вещий Б. Громить ненокорные горы; Он вниз посылает к реке авангард, А на гору лезут майоры. Далее, описывая движение отряда 21 июня к аулу Богнада, Гранкин продолжал:
Ракеты вредят и своим, и чужим, Лафеты трещат у орудий, И с криком ура! по аулам пустым В атаку бросаются люди. Никто там не ранен, никто не убит, А лекарь усердно хлопочет, И М.
[16] писарям собираться велит — Писать он реляцию хочет. О чем же напишет реляцию он? О том ли, как брали мы скалы, О том, как аул непокорный сожжен И взяты пустые завалы? О том ли, как в плен был захвачен козел И взят годовалый теленок, И крылья раскинул двуглавый орел Над грудой тазов и плетенок?.. Нет-нет; он о том ее будет писать, Что мы победили в том деле, Что даже убитых врагов сосчитать, Комиссию назначить хотели… Меж тем как тела их Мадатов
[17] считал, Число их утроить старался — А враг непокорный, уйдя в Богнадал, Оттуда над нами смеялся. «Пишите, пишите, – он так говорил Б. и храброму штабу: — Отряд ваш в трофеи себе захватил Козла лишь, теленка, да бабу». «А сколько, скажите, ребята, у вас Лошадок под кручу скатилось, Тогда как по ребрам горы Маал-Рас К нам армия ваша тащилась?» Но Б. не слушает глупых речей, Отряд на поляну сбирает, Молитву поет и с победой своей Голодный отряд поздравляет. Ура! ему ружья кричат, Ракеты и пушки
[18] им вторят. О том, в представленье кого поместят — Майоры с майорами спорят. А враг ему шепчет: «Внизу посмотри на скаты горы Маал-Раса — На вьюках везут сухари И всякого много запаса; Вино для отряда и ром для тебя, Закуски отрядному штабу; Но мы их отнимем, отмстим за себя, Козленка, теленка да бабу. Вы долго напрасно их будете ждать, Дождетесь лишь нескольких криков, Которые будет в горах испускать Просящий о помощи Лыков». Здесь не помню нескольких строф, а затем заключение:
И все мы довольны походом своим, И все восклицаем – велик наш Создатель! Один недоволен остался лишь им — Джурмутских племен заседатель
[19]… Один ко кресту, и к чину другой, К награде всяк будет представлен, Один только он, по вине по чужой, От должности будет отставлен!.. И так далее в этом роде, все очень верно и метко.
В другой раз как-то сидели мы несколько человек в палатке, дождь лил не переставая, все мокро, в лагере грязь невылазная, сухарей давно нет, солдаты болеют, тоскливое желчное настроение обуяло всех, в эту минуту входит вестовой звать Гранкина в отрядный штаб «ракету вечернюю пущать». «А, в штаб, – говорит, вставая, наш импровизатор, – хорошо»:
За все, за все тебя благодарю я, За то, что мы стоим здесь 20 дней, За то, что в штаб с ракетами хожу я, За то, что мы живем без сухарей! Не помню продолжения этого обращения к генералу Б., но в заключении были приблизительно следующие строки:
Вернуться к просмотру книги
Перейти к Оглавлению
Перейти к Примечанию
|
ВХОД
ПОИСК ПО САЙТУ
КАЛЕНДАРЬ
|