Пугачев и его сообщники. 1773 г. Том 1 - читать онлайн книгу. Автор: Николай Дубровин cтр.№ 152

Слабость волжских казаков, писал Петр Кречетников ^[887], «столь велика, что они насилу достойны казаками назваться. Киргизы сами были на изнуренных лошадях и едва таскались; они же почти безоружны, и их бы легко было не только разбить, но и совсем забрать, если бы сии проклятые казаки не принимались за святошное пьянство, а были бы в осторожности, как им приказано было.

Верьте, милостивый государь, что сие мне столь чувствительно, что я описать не могу сколь чувствую нерадивость людей и гнусную их трусость. Я бы душою рад был, если бы мне можно было везде самому поспеть, но того сделать нельзя, а кому ни приказывай, то все или медленно, или совсем не делают».

Такое бездействие, конечно, служило в пользу Пугачева, дела которого в это время шли вполне успешно.

С занятием мятежниками Бузулукской крепости не было уже препятствий к дальнейшему распространению бунта, и Пугачев признал нужным обратиться к населению с новым манифестом, который и поручил написать секретарям Ивану Почиталину и Максиму Горшкову. Полуграмотные секретари долго трудились над составлением воззвания, выбирая отборные слова из попавшейся им переплетенной книги, состоявшей из разных печатных и письменных публичных указов. Но как они и по выборке лучших мест «не умели порядочно речей сплести», то и трудились над составлением манифеста более недели. В это время подано было в пугачевскую коллегию заводским крестьянином Иваном Петровым прошение на ограбившего его башкирца. Прошение это показалось секретарям «так разумно написанным», что они тотчас же призвали к себе Петрова и показали ему составленный манифест.

– Нет, господа, не так у вас написано, – заметил Петров и стал исправлять по-своему.

Исправленный манифест был переписан Горшковым набело и одобрен Пугачевым ^[888]. Он был следующего содержания:

«Божиею милостью, мы, Петр III, император и самодержец всероссийский и проч., проч., проч.

Объявляется во всенародное известие.

Но безызвестно есть каждому верноподданному рабу, каким образом мы не от доброжелателей, а зависцов общего покоя всероссийского и по всем правам принадлежащего престола лишены были, а ныне Всемогущий Господь неизреченными своими праведными судьбами, молением и усерднейшим желанием наших верноподданных рабов паки возвести нас соизволил и наших верноподданных рабов скипетру нашему покоряет, а зависцов общему покой и благотишины под ноги наши повергает. Только и ныне некоторые, ослеплясь неведением или помрачены от зависти злобою, не приходят в чувство и высокой власти нашей чинят противление и непокорение и тщатся процветшеся имя наше таким же образом, как и прежде угасить, а наших верноподданных рабов, истинных сынов отечества, аки младенцев осиротить. Однако мы, по природному нашему к верноподданным отеческому неизреченному великодушию, буде кто и ныне, возникнув от мрака неведения и пришед в чувство, власти нашей усердно покорится и во всеподданнические должности быть повинится, всемилостивейше прощаем, сверх того, всякой вольностью отечески вас жалуем. А буде же кто и за сим в таком ожесточении и суровости останется и данной нам от Создателя высокой власти не покорится, то уже неминуемо навлечет на себя праведный наш и неизбежный гнев. Чего ради от нас для надлежащего исполнения и всенародного истинного познания сим и публикуется. Декабря 2 дня 1773 года ^[889].

Pitr (Петр)».

Манифест этот был разослан по всем направлениям и вручен атаману Арапову, получившему приказание самозванца двинуться к Самаре и утвердиться на Самарской линии. Собрав себе толпу в Бузулуке, Арапов выступил 22 декабря из города, зашел по дороге в крепости Елшанскую, Борскую, Красно-Самарскую и Мочинскую татарскую слободу. В каждом из этих пунктов Арапов приглашал желающих служить государю и переименовывал их в казаки. Охотников было много, и комплектование шаек производилось из довольно отдаленных мест. Так, когда Арапов находился еще в Бузулуке, к нему явились до тысячи крестьян, принадлежавших графам Орловым, из волостей, сел и деревень, находившихся близ Сызрани. Восстание охватило весь Ставропольский уезд, где калмыки грабили помещичьи села, и одна из партий появилась в 12 верстах от города.

Ставрополь защищали 249 человек, из коих 59 были вооружены ружьями, а остальные одними копьями, тогда как в уезде считалось до 5 тысяч калмыков, не говоря об остальном населении, приготовлявшем копья и вооружавшемся ^[890].

С появлением шаек в Ставропольском уезде город Самара и его уезд оказались отрезанными от Казани, и 23 декабря Арапов беспрепятственно занял пригород Алексеевск. Он благодарил население за то, что оно не оказало сопротивления и встретило его с почетом.

– Вы, обыватели, – говорил самозваный атаман, – хорошо сделали, что без сопротивления покорились государю. Надобно бы было послать сказать в Самару, чтоб и там не противились.

Подвернувшийся писарь Алексей Горбунов советовал послать туда посадского Короткого.

– Прикажите, сударь, – говорил Горбунов Арапову, – послать вот этого детину, он вам все исправит.

Передав Короткому манифест самозванца, Арапов приказал ему говорить всем, что у него множество войска и 50 пушек и что сзади идут на подкрепление еще 200 человек. По прибытии в Самару Короткий был призван комендантом, капитаном Балахонцевым, который расспрашивал у приехавшего, сколько у Арапова людей, пушек, и узнав, что силы эти весьма значительны, решился оставить город. Взяв 36 человек нижних чинов при двух офицерах, капитан Балахонцев в следующую же ночь ушел из Самары в Сызрань. За ним ушел и поручик нижегородского батальона Кутузов с командой в 25 человек, присланной для приема рекрут. Хотя за уходом их в Самаре все-таки осталось 40 солдат и более 300 поселенных, но они согласились с жителями не оказывать никакого сопротивления мятежникам.

25 декабря Арапов подошел к Самаре и был встречен населением с крестом и образами. Он проехал прямо к церкви, приказал отслужить молебен, по окончании которого, в знак победы, было произведено несколько выстрелов из пушек.