Пугачев и его сообщники. 1773 г. Том 1 - читать онлайн книгу. Автор: Николай Дубровин cтр.№ 47

«Как живущие на Иргизах раскольники, – писал Брандт ^[260], – бесстрашно всяких бродяг к себе приемлют, каковых посланными командами уже много переловлено, то и есть причина думать, что показанный Пугачев с его товарищи первое прибежище иметь будет в тех раскольнических селениях. И чего ради вам, управителю, секретным образом самому тотчас следовать на иргизские селения и всеми образы стараться разведывать, не укрываются ли там вышепоказанные беглые колодники и солдат, и ежели сыщутся, то, поймав, под крепким караулом пришлите ко мне».

Позняков объехал все иргизские селения, но нигде «утеклецов» не нашел ^[261]. Только когда подведомственные казанскому губернатору учреждения донесли, что «утеклецы», Пугачев и Дружинин, не найдены, Брандт сообщил о побеге Пугачева Донской войсковой канцелярии и донес генерал-прокурору князю Вяземскому.

«Письмо вашего сиятельства, – писал Брандт ^[262], – от 10-го числа минувшего мая, в котором соизволили объявить именное высочайшее ее императорского величества повеление об учинении содержащемуся здесь раскольнику, беглому войска Донского казаку Емельяну Пугачеву, наказания его плетьми и о посылке его в город Пелым, я получить честь имел, но исполнения по тому указу не учинено для того, что предоказанный Пугачев, за три дня до получения сего вашего сиятельства письма, с часовым, бывшим при нем солдатом, бежал…»

Хотя Брандт и уверял князя Вяземского, что им приняты самые «строжайшие способы» к отысканию бежавших, но обстоятельства складывались так, что Пугачев мог спокойно развивать свои замыслы. Подписав письмо князю Вяземскому 21 июня, Брандт не отправил его с нарочным, а приказал сдать на почту, где оно и пролежало шесть дней ^[263]. 27 июня письмо это было отправлено из Казани в Московский почтамт и шло настолько долго, что лишь 8 августа достигло до Петербурга ^[264]. В этот день получил его князь Вяземский, а в 12 часов ночи 13 августа сообщил его вице-президенту Военной коллегии, графу З.Г. Чернышеву.

Известие, полученное в Петербурге о побеге Пугачева, произвело более сильное впечатление, чем в Казани, и было оценено по достоинству. Граф Чернышев в ту же ночь сделал необходимые распоряжения, и утром 14 августа были подписаны им указ оренбургскому губернатору генералу Рейнсдорпу и грамота войску Донскому:

«Как содержащийся в Казанской губернии, – писал Чернышев Рейнсдорпу ^[265], – войска Донского казак раскольник Емельян Пугачев, с часовым, бывшим при нем, солдатом, из Казани бежал, то государственная Военная коллегия и не оставляет вам, генерал-поручику, рекомендовать с тем, не шатается ли объявленный беглый казак Пугачев и с ним солдат, бывший при нем на часах, в селениях вашей губернии, а особливо Яицкого войска в жилищах».

Рейнсдорпу, точно так же и Донской войсковой канцелярии, предписано употребить все меры к отысканию Пугачева по хуторам и станицам, и если он будет пойман, то заковать в крепкие кандалы и «за особливым конвоем» отправить в Казань.

В войске Донском Пугачева нечего было и искать, – там его не было, а генерал Рейнсдорп 18 сентября донес Военной коллегии, что принял должные меры, но пока беглые еще не отысканы ^[266]. Рапорт свой Рейнсдорп подписывал в тот самый день, когда Пугачев, уже с титулом императора Петра III и окруженный значительной толпой вооруженных яицких казаков, овладел Бударинским форпостом и подходил к Яицкому городку…

Пугачев на Таловом умете признается Ереминой Курице, что он государь Петр III. – Свидание Пугачева с яицким казаком Григорием Закладновым. – Результаты свидания.

Отделавшись от солдата Рыбакова, беглецы направились прямо в татарскую деревню Чирши, где ожидала их жена Дружинина с остальными детьми: сыном и дочерью. Пробыв в деревне одни сутки, Дружинин купил у татарина лошадь за два рубля с полтиной, взял семью и вместе с Пугачевым и Мищенко поехали в близлежащий лес, где и простояли целый день. Ночью Дружинин ходил в пригород Алат, чтобы взять из своего дома ев. иконы, но, подойдя ко двору, увидел караул, поставленный по распоряжению капрала Коршунова. Возвратясь в лес, Дружинин сообщил о своей неудаче товарищам, и они в ту же ночь тайком проехали чрез пригород и у Куровского перевоза переправились через реку Вятку. Отсюда чрез Керженки беглецы направились к Котловке, где переехали через реку Каму и, проехав село Сарсасы, остановились поблизости его в поле. Здесь Пугачев вспомнил, что когда он содержался еще в «черных тюрьмах» под губернской канцелярией, то из Сарсас приводили арестантов, отправляемых на поселение, и конвоировавший их крестьянин Алексей Кандалинцев, узнав, что Пугачев донской казак, и предполагая, что он раскольник, познакомился с ним.

– Откуда ты прислан? – спрашивал тогда Кандалинцев Пугачева.

– С Иргиза, от отца Филарета, за крест и бороду.

– Филарет мне знаком, – заметил Кандалинцев, – и ко мне ездит.

Хотя в этом только и заключалось знакомство, но Пугачев был уверен, что если он придет к Кандалинцеву, то тот его не выдаст. Отправившись в село Сарсасы, он скоро отыскал своего казанского знакомого.

– Нет ли, брат, у тебя лошади, – говорил Пугачев, – чтобы подвезти нас верст двадцать, а то паши пристали.

– Да куда тебе ехать, – отвечал Кандалинцев, – побудь у меня.

– Ведь, видишь, мы бежали из тюрьмы, так как тебе нас держать, да и кормить-то убыточно будет.

Кандалинцев согласился с замечанием Пугачева и, запрягши лошадь в телегу, отправился вместе с ним сначала к Дружинину, а потом и далее.

– Куда ты едешь? – спрашивал Кандалинцев дорогой у Пугачева.

– Поеду на Яик, а оттуда на Иргиз.

– Так отстань ты от своих товарищей, а я с тобой сам поеду.

Предложение Кандалинцева очень понравилось Пугачеву; он сам давно желал этого, но не знал, как лучше сделать.

– Готово! – воскликнул он с радостью. – Я давно хотел ехать один.

– Как станем кормить лошадей, – говорил Кандалинцев, – так ты спрячься где ни есть; они поищут и уедут, а как уедут, так приди на ту квартиру (место), на которой остановились.