Пугачев и его сообщники. 1773 г. Том 1 - читать онлайн книгу. Автор: Николай Дубровин cтр.№ 99

Притесняя и преследуя раскольников, православное духовенство с еще большей жестокостью поступало относительно инородцев-магометан. Здесь оно сделало все, чтобы восстановить их против правительства, и было причиной кровавых столкновений. Мы видели, к чему привела миссионерская деятельность русского духовенства среди башкирцев. Положение дела среди прочих магометан было не лучше. В 1743 и 1744 годах предпринято было повсеместное истребление мордовских кладбищ и татарских мечетей в губерниях Нижегородской и Казанской; в последней было уничтожено 418 мечетей. В 1745 году мордва жаловалась императрице, что Дмитрий Сеченов заставляет их креститься силой, а отказывающихся бьет и заковывает в кандалы или связанными окупает в купель и надевает кресты. Чуваши жаловались на точно такое же насильственное обращение с ними игумена Неофита, а сибирские татары и бухарцы – на тамошнего митрополита Сильвестра.

Если подобные жестокости и насилия над иноверцами еще можно объяснить какими бы то ни было политическими видами, то нет никаких оправданий для духовенства в жестоком обращении с крестьянами духовных имений. Все справедливые жалобы крестьян на притеснения их управителями оставлялись Синодом без всякого исполнения, и нередко просители возвращались к тем же властям, на которых жаловались, для наказания за принесенную жалобу.

«Уже с давнего времени, – писал император Петр III ^[524], – к нашему неудовольствию, а к общему соблазну примечено, что приходящие в Синод на своих властей или епархиальных архиереев челобитчики по долговременной сперва здесь волоките, наконец обыкновенно без всякого решения к тем же архиереем отсылаются на рассмотрение, на которых была жалоба, и потому в Синоде или не исполняется существительная оного должность, или же и того хуже – делается одна токмо повадка епархиальным начальникам, так что в сем пункте Синод походит больше на опекуна знатного духовенства, нежели на строгого блюстителя истины и защитника бедных и невинных… Кажется, что равный равного себе судить опасается, и потому все вообще весьма худое подают о себе мнение. Сего ради повелеваем Синоду чрез сие стараться крайним наблюдением правосудия соблазны истребить…»

При вступлении князя Шаховского в должность обер-прокурора он не нашел многих дел и инструкций, данных прежним обер-прокурором. Духовный регламент был в полном пренебрежении, и отчетность в Синоде почти совсем исчезла. В 1744 году Коллегия экономии была уничтожена, а управление вотчинами и сбор доходов были отданы в ведение Синода. Мера эта отозвалась самым дурным образом на внутреннем спокойствии империи. Притесняемые духовенством, налагавшим чрезмерные поборы и подвергавшим жестоким наказаниям, крестьяне постоянно волновались и успокоились только тогда, когда, в 1764 году, монастырские имения были отобраны от духовенства.

Отобрание это возбудило всеобщее неудовольствие и протесты со стороны высшей духовной иерархии; оно отозвалось и на низшем слое духовенства, потому что одновременно с этим было уменьшено число монастырей и приходов. Оставшиеся за штатом церковнослужители тунеядствовали и предавались всякого рода безобразиям. «Воровство, – говорили депутаты в комиссии уложения ^[525], – происходит по большей части от множества безместных церковников, которые числятся при отцах; но сами отцы, но крайней мере многие, церковной земли имеют очень мало, а детей человека по два, по три и больше, а приходу на них никакого нет, к работе же, как известно, этот род ленив; так не повелено ли будет безместных церковников определять в солдаты, а негодных в подушный оклад».

Предложение это было впоследствии осуществлено, и в 1767 году императрица Екатерина II повелела Сенату собрать подробные сведения о числе церковнослужителей, остающихся праздными. Сенат поручил собрание этих сведений Синоду и в октябре 1767 года представил императрице, что, за исключением двух сибирских епархий, состоит в наличности 17 518 церквей, при которых должно быть по штату 78 651 церковнослужителей, а состоит 66 025 человек, следовательно, 12 626 человек недостает. Для пополнения недостающего числа могли поступить дети церковнослужителей, которых считалось: от 20 лет и выше – 5916; от 15 до 20 лет – 6501; от 15 лет и ниже – 57 870 человек, всего 70 287 человек. Сверх того, было не допущенных по разным причинам к служению протопопов, попов, протодиаконов и дьяконов 1872 человека, дьячков, пономарей и сторонней – 1565, престарелых и увечных – 902, отрешенных от служения, подозрительных и под судом состоящих – 40 человек, положенных в подушный оклад, но состоящих в духовном чину, по увольнительным от владельцев письмам – 498 человек. У всех этих лиц считалось до 15 078 человек детей, и таким образом общее число детей церковнослужителей доходило до 85 365 человек. Все это были люди по большей части или вовсе безграмотные, или малограмотные, люди безземельные, не имевшие никакого определенного рода занятий. Сенат находил, что таких людей, «за их праздностью, при нынешних военных обстоятельствах, без отягощения народного, в пользу отечества употребить справедливо бы было», тем более что они, «не имея ни земель, ни другого какого к пропитанию служащего способа, не только другим, но и самим себе в тягость обратились, и, шатаясь без места и службы, никакой отечеству должной пользы не приносят, но паче многие из них в воровствах и других тому подобных беспутствах являются».

Имея в виду, что еще и прежде указами Петра I, императриц Анны и Елизаветы повелено всех таковых писать в подушный оклад или брать в солдаты, Сенат испрашивал повеления взять в солдаты: 1) четвертую часть из числа детей церковнослужителей, имеющих от 15 до 40 лет; 2) всех – из недействительно служащих и безместных дьячков, пономарей и сторожей; также впавших в преступления и наказанных, но в домах праздно живущих и 3) половину детей от 15– до 40-летнего возраста из числа тех, которые или вовсе не знают грамоты, или малограмотны, и из тех, которые находятся под запрещением, следствием или подозрением ^[526]. Императрица согласилась с мнением Сената и повелела исполнить.

Мера эта вызвала большое неудовольствие со стороны белого духовенства и поставила его в некоторое оппозиционное положение к правительству.

Белое духовенство было недовольно тем, что их самих и детей их брали в солдаты; высшее духовенство считало себя оскорбленным отнятием имений, писало в Синод резкие протесты, закончившиеся судом и ссылкой известного митрополита Арсения Мацеевича. Крестьяне бунтовали против помещиков, бежали от их насилия, жестокостей и истязаний. Они были чутки ко всякого рода слухам, сулившим им лучшую будущность. С отобранием церковных имений Петром III помещичьи крестьяне видели в нем человека, желающего облегчить участь подвластных людей, и не сомневались в том, что государь освободит и их от власти помещиков. Слухи и рассказы об этом ходили повсеместно еще при жизни Петра III, а вскоре после его кончины стали поговаривать, что император жив, но, преследуемый боярами, принужден до времени скрываться. Мы уже видели, что в 1763 году, в селе Спас-Чесноковке, получено было известие, что Петр III жив и что священник и дьячок отслужили молебен за чудесное спасение государя. В сентябре того же года подобный слух распространился и в крепости Святой Елизаветы ^[527].