Пугачев и его сообщники. 1774 г. Том 2 - читать онлайн книгу. Автор: Николай Дубровин cтр.№ 80

Наступала ночь. На Арском поле, впереди пушек, были поставлены на колени все пленные. Возвратившись из города, самозванец объявил им прощение, приказал отвести в сторону, а для Софьи и ее детей поставить особую палатку возле своей. Некоторые из ближних к нему спрашивали, что это за женщина?

– Это друга моего, донского казака Емельяна Ивановича, жена, – отвечал Пугачев.

Узнав, что прибыли казанские татары с подарками, самозванец уселся в кресла и торжественно принимал дары. В лагере в это время развели огни, привезли из города 15 бочек вина, разобрались по полкам и началась попойка. Пугачев сам разъезжал по стану и благодарил людей; говор и песни не умолкали до полуночи ^[593]. Только одни капониры не принимали участия в общем веселье и валялись под пушками, так как им приказано было быть готовыми на случай тревоги, которая последовала весьма скоро и была вызвана приближением отряда Михельсона.

Торопясь настичь мятежников, Михельсон 6 июля переправился через реку Вятку и, несмотря на многочисленные препятствия при переправах и потерю времени при восстановлении мостов, он все-таки вечером 11 июля был всего в 65 верстах от Казани. Покормив лошадей, не более трех часов, он в час пополуночи, 12-го числа, выступил и, пройдя верст десять, получил известие, что Пугачев разбил отряд Толстого и что еще на рассвете, 11-го числа, выступил из деревни Чипчиково, находившейся всего в 35 верстах от Казани. Несмотря на усталость лошадей, Михельсон продолжал движение и, будучи в 45 верстах от города, услышал уже частые орудийные выстрелы. Верстах в тридцати от Казани отряд остановился не более как на час времени, чтобы дать вздохнуть людям и лошадям. Во втором часу пополудни он выступил далее и на пути узнал, что мятежники взяли город и зажгли его: «Великий дым, – доносил Михельсон, – который ежечасно умножался, мне довольным был доказательством».

В 14 верстах от Казани Михельсон получил донесение от авангардного начальника, что в семи верстах от города, неподалеку от села Царицына, вся толпа самозванца построилась к бою. Зная, что у Пугачева не менее 12 тысяч человек, подполковник Михельсон, несмотря на малочисленность своего отряда, не превышавшего 800 человек ^[594], и на утомление от продолжительного похода, решился немедленно атаковать мятежников. Выйдя из леса, Михельсон думал сначала атаковать неприятеля с двух флангов, но, видя многочисленность толпы, переменил план и решился ударить в центр боевого расположения, чтобы разрезать неприятеля пополам и потом бить по частям. В центре была поставлена Пугачевым самая сильная и лучшая батарея. «Злодеи, – доносил Михельсон ^[595], – меня с великим криком и с такой пушечной и ружейной стрельбой картечами встретили, какой я, будучи против разных неприятелей, редко видывал и от сих варваров не ожидал». Приняв сам начальство в центре, подполковник Михельсон приказал небольшим отрядам: майора Дуве обойти левый, а майора Харина – правый фланги неприятеля.

Пользуясь тем, что впереди центральной батареи находилось золото, мятежники защищались первое время очень храбро. Михельсону пришлось употребить много усилий, чтобы овладеть батареей, уверенность в своем начальнике заставила солдат преодолеть все препятствия, и неприятель был разрезан на две части: большая повернула направо и наткнулась на отряд майора Харина, а меньшая – на майора Дуве. Последний отбил два орудия и скоро рассеял неприятеля, но на долю майора Харина выпала более трудная задача. Остановившись за глубоким рвом и тесным проходом под мельницей, мятежники открыли убийственный огонь. Чтобы рассеять их, майору Харину приходилось перейти через ров и потом подниматься на гору. Не считая отряд Харина достаточно сильным для такой операции, Михельсон оставил майора Дуве действовать самостоятельно, а сам пошел на соединение с Хариным. Ров был перейден, мятежника атакованы и после пятичасового непрерывного боя совершенно разбиты.

«Ночь, – писал Михельсон, – место и утомленные мои кони не позволили мне сей победой пользоваться как бы я мог, ежели бы мои лошади были хотя в малом состоянии». Преследуя неприятеля версты три, подполковник Михельсон отбил 6 орудий и остановился, видя, что «злодеи побежали во все стороны, куда мне за ними гнаться было невозможно». Мятежники лишились до 800 человек убитыми и 737 человек взятыми в плен; потеря Михельсона состояла из 23 человек убитых и 37 раненых.

Переночевав на месте сражения, подполковник Михельсон наутро пошел к Казани, из которой по временам попадались навстречу кучки ночных грабителей с захваченным имуществом; все они большей частью были изрублены или захвачены в плен. Подойдя к городу, Михельсон нашел его в самом печальном положении, и едва остановился на Арском поле, как Пугачев стал показываться с своей толпой и намерен был многочисленностью своих сил задавить ничтожный отряд, прибывший на выручку города. Сообщив губернатору о вторичном появлении неприятеля, Михельсон сам перешел в наступление, и при содействии вышедшего из крепости отряда под начальством П.С. Потемкина, разбил Пугачева, который поскакал к стороне Алатской дороги. Изнуренные лошади, из коих в отряде не осталось более 30, «которые могли с полверсты скакать», не позволили гнаться далеко за неприятелем, и победитель принужден был остановиться под Казанью ^[596].

Утомление отряда было причиной того, что Михельсон не мог вполне воспользоваться одержанными им победами. Самозванец, переправившись через реку Казанку и отойдя верст двадцать от города, собирал свое ополчение. При громадном сочувствии со стороны крестьянского население формирование новых сил шло весьма успешно и быстро, так что к 15-му числу июля у Пугачева было опять не менее 15 тысяч человек. С ними он вернулся опять к Казани с целью уничтожить отряд Михельсона, всегда наносивший ему поражения. На месте сражения, бывшего 12 июля, противники встретились 15-го числа, причем на помощь Михельсону было выслано П.С. Потемкиным из крепости 200 человек. Этому отряду приказано было действовать во фланг неприятелю, но атака была настолько неудачна, что отряд, теснимый мятежниками, принужден был отступить в замешательстве ^[597], и вся слава победы принадлежит опять одному Михельсону и его отряду, вынесшему ее на своих плечах.

«Злодеи на меня наступали, – доносил Михельсон ^[598], – с такой пушечной и ружейной стрельбой и с таким отчаянием, коего только в лучших войсках найти надеялся». В течение четырех часов длился самый упорный бой, и только решимость солдат и вождя, умереть или победить, склонила успех на сторону малочисленного регулярного отряда. Мятежники были разбиты и рассеяны, потеряли всю свою артиллерию, состоявшую из 9 пушек, лишились до 2 тысяч убитых и раненых и около 5 тысяч пленных. Преследуемые подполковником Михельсоном и майором Хариным, инсургенты пытались задержать их в своих лагерях, расположенных в двух пунктах, но были выбиты, причем сам Пугачев едва не попался в плен. За ним гнались более 30 верст, и, только скрывшись в лесу, он успел избавиться от преследователей. Отряд Михельсона понес также сравнительно значительную потерю: он лишился 35 человек убитыми и 121 ранеными, но зато успел захватить в лагерях до 10 тысяч человек обоего пола, которые и были доставлены в Казань. В числе их было до 700 человек солдат, изъявивших желание возвратиться к своим командам. По следствию оказалось, что все они были взяты силой, что Пугачев не особенно доверял им, отобрал от них оружие и «дал только одни шесты». Генерал-майор Потемкин разослал их по командам; «прочие же, – доносил он ^[599], – заводские и разного звания люди, по великому числу их, все наказаны быть не могли, того для, учиня им присягу, по частям отпускал их в дома; а дабы в пути, от оскудения, не могли сделать никаких насильств и грабежей, то дано им на дорогу каждому человеку по 15 копеек».