История войны и владычества русских на Кавказе. Георгиевский трактат и последующее присоединение Грузии. Том 3 - читать онлайн книгу. Автор: Николай Дубровин cтр.№ 177

Столь сильный кордон признавался необходимым потому, что лезгины при своих вторжениях в Грузию по большей части переправлялись через реку Алазань ниже разоренной крепости Караго (близ Сигнаха) и, следуя через ущелье, по которому протекает река Иора, пробирались до разоренной крепости Сагурама. Здесь, основав свой стан, они высылали отдельные партии в Карталинию и прерывали сообщение от Душета до Мцхета, делая его весьма опасным для проезжих.

Прекратив возможность вторжения лезгин с этой стороны, нельзя еще было быть уверенным, чтобы Грузия была совершенно защищена от их набегов. Лезгины могли избрать себе другой путь. Переправясь через реки Алазань и Куру, пройдя мимо владений ганжинского и эриванского ханов и пробравшись к Ахалциху, они могли делать нападение как на Карталинию, так и на Кахетию. Расположив батальон, с некоторым числом казаков, по селениям Памбакской провинции, мы уничтожали и последнюю возможность лезгинам вторгаться в

Грузию. Батальон этот в то же время мог служить авангардом для действия против всяких покушений Баба-хана.

Один гренадерский батальон был оставлен в Тифлисе, а другой расположен в Гори, отделив от себя по одной роте в крепости Сурам и Цхинвал. Пост этот был необходим как для наблюдения за пограничными жителями, так и для защиты от грабежей, делаемых часто осетинами и имеретинами.

Осетины, подвластные разным грузинским князьям, производили, как выражался Лазарев, «всякие озорничества», увозили людей, грабили и совсем не повиновались своим помещикам. Подстрекаемые царевичами, бывшими в Имеретин, они были уверены, что русские войска возвратятся на Кавказскую линию. Для усмирения их Лазарев просил разрешения употребить оружие.

Для обеспечения от вторжений в Шамшадыл ганжинского хана один батальон егерского полка расположился в Борчалах. Другого же батальона, того же полка, две роты расположены были в Душете, для поддержания сообщения Кавказской линии с Грузиею, а остальные три роты должны были содержать посты на всем пространстве от Душета до Мцхета.

«От крепости Сурама до вершины реки Аглета, а от оной до вершины реки Матаверы, а оттоль до Памбак должны быть учреждены грузинские или казачьи заставы».

При таком размещении войск можно было рассчитывать на отражение лезгин и сопредельных ханов, вторгавшихся в Грузию для хищничества, грабежа и увлечения в плен жителей.

Письма царевича Давида и царицы Дарьи императору Александру I. Вопрос о присоединении Грузии вновь передан на рассмотрение Государственного совета. Император Александр I противится присоединению Грузии к своей державе. Рескрипт Кноррингу и отправление его в Грузию. Прибытие в Санкт-Петербург полномочных и их просьбы. Происшествия в Грузии

Царевич Давид и царица Дарья, узнав о вступлении на престол императора Александра I, торопились отправить письма с заявлением своих просьб и желаний. Давид просил императора утвердить его царем Грузии; царица Дарья просила передать этот престол старшему сыну ее, царевичу Юлону. Давид ссылался на то, что он утвержден наследником еще покойным государем Павлом Петровичем, а царица Дарья опиралась на завещание покойного ее мужа Ираклия II, определившего порядок престолонаследия, по которому трон должен переходить к братьям Георгия по старшинству рода.

«Избавьте нас от неправды, – писала царица, – и бесчестия, оказанных нам пасынком моим царем Георгием, и соблаговолите утвердить права наши, покойным супругом моим царем Ираклием в царском его доме установленные письменно».

Царевич Давид отправил письмо через Кнорринга, а царица Дарья передала его сыну своему Мириану, ехавшему в Петербург. Она надеялась, что Мириан будет лично ходатайствовать за свою мать и обратит внимание императора на ее беспомощное состояние. Царица жаловалась не только на несправедливые поступки своего пасынка Георгия, она жаловалась еще и на то, что у нее отнята большая часть имений, и она лишена средств к существованию.

«По общему всех опыту известно, – писала царица, – что словесных тварей первое есть попечение иметь пропитание для продолжения жизни своей, чему последовать должна и я, будучи не в состоянии находящихся при мне довольствовать ежедневно хотя единым токмо хлебом. Доходами, законно мне принадлежащими, пользуются другие, а я, не имея сил и оставшись без пропитания, проливая всегда слезы, провождаю жизнь свою в крайней печали. Моими же имениями, собственными моими трудами и иждивением приобретенными, владеют другие…»

Просьбы двух лиц об удовлетворении их одним и тем же затрудняли императора Александра в их исполнении и заставили, не давая преимущества ни царевичу, ни царице, вновь передать вопрос о присоединении Грузии к России на рассмотрение Государственного совета.

Не будучи лично расположен в пользу присоединения страны, Александр предложил совету вопрос: принятием Грузии в подданство России не будет ли поступлено несправедливо относительно наследников престола того царства? Руководствуясь строжайшим беспристрастием, «отвергнув вовсе цель корысти», Государственный совет признал, однако, необходимым удержать страну под скипетром русских императоров. Три основания приведены в журнале совета от 11 апреля 1801 года. Первое то, что несогласия царского дома грозят слабому царству пагубным междоусобием. Второе, что покровительство, оказываемое Грузии с давних пор Россиею, требует, чтобы для собственного достоинства империи царство Грузинское сохранено было в целости, и, наконец, третье основание то, что с присоединением страны обеспечивается спокойствие собственных границ России и приобретается полное удобство к обузданию своевольства горских народов.

Основываясь на этом, Государственный совет полагал: 1) оставить в Грузии все наши войска, которые там уже находились; 2) учредить в стране временное русское управление, разделив всю землю на семь уездов. Для управления гражданскою частию отправить в Грузию губернатора, который бы соединял в себе власть гражданскую и военную.

Члены неофициального комитета императора не разделяли заключения Государственного совета; не разделял его и император Александр, полагавший вместе с ними, что одна сила не давала никакого права присоединить к империи страну, если сами жители ее того не желали.

Находя, сверх того, многие невыгоды от подобного присоединения, члены комитета убедили императора вопрос этот вторично передать на рассмотрение Государственного совета, причем Александр уполномочил генерал-прокурора Беклешева заявить совету «о крайнем отвращении его императорского величества поступить на принятие царства того в подданство России, почитая несправедливым присвоение чужой земли».

Через четыре дня после первого своего постановления Государственный совет 15 апреля снова разбирал вопрос о присоединении Грузии. Совет остался при первом своем мнении.

Желание, заявленное всем народом быть в подданстве России, устраняло всякий вид насилия, произвола и несправедливости в деле его присоединения к империи. Притязание персидских шахов на верховную власть в Грузии и постоянное оттого разорение страны заставили народ искать покровительства России и тем избегнуть от ига варварского. Что же должно было ожидать Грузию тогда, когда она публично заявила свою радость о новом положении, в которое перешла вследствие манифеста императора Павла и в котором надеялась получить защиту и покой? Оставляя страну на собственный ее произвол и отрекаясь от покровительства, Россия предала бы ее всем жестокостям и мщению хищного соседа – Персии, ожидавшей удобного только случая к тому, чтобы захватить ее в свои руки. Величие и справедливость России требовали, чтобы Грузия не была предоставлена своим собственным силам, а оставление ее только под покровительством было бы невыгодно для самой империи.