История войны и владычества русских на Кавказе. Георгиевский трактат и последующее присоединение Грузии. Том 3 - читать онлайн книгу. Автор: Николай Дубровин cтр.№ 212

Среди такого говора в октябре месяце прибыл в Грузию из Санкт-Петербурга бывший посол князь Герсеван Чавчавадзе. Фамилия князей Чавчавадзе пользовалась особым уважением народа. Князья из этой фамилии всегда занимали самые важные и видные места в административном управлении страны при ее царях. Почти все агалары казахского народа, находившегося в управлении князя Герсевана Чавчавадзе, выехали к нему навстречу в деревню Казбек в сопровождении двухсот человек татар. Такая встреча в обычае азиатских народов; она была и в характере казахов. Никакие объяснения к волнению не могли иметь здесь места. То была простая привычка, способ выражать свое уважение человеку, любимому народом.

Сын князя явился тогда же к генерал-майору Лазареву с вопросом, что ему делать, чтобы удовлетворить желанию народа и вместе с тем избежать неприятностей со стороны правителя. Ему советовали отправиться самому к Коваленскому и заявить о намерении татар встретить князя. Коваленский разрешил татарам отправиться навстречу, но в тот же день поручил помощнику моурава Мерабову объявить им, чтобы казахи, во избежание неприятности, не выезжали навстречу. Узнавши об этом, молодой князь Александр Чавчавадзе снова отправился к Коваленскому и просил подтвердить данное им разрешение и, получивши его, выехал с татарами в Душет навстречу отцу.

По приезде князя Герсевана Чавчавадзе Коваленский потребовал от него письменный вид и приказал исполнительной экспедиции привести его к присяге. Князь Чавчавадзе, присягавший уже в Петербурге, приехал в экспедицию и присягнул вторично.

– Я весьма благодарен, – сказал князь Коваленскому по окончании обряда, – за доставление случая к познанию прямых обязанностей верного подданного, коих я до сих пор не знал в подробности.

Князь намекал на текст присяги, обязывающей каждого верноподданного обнаруживать все, что увидит или услышит предосудительного интересам его императорского величества.

– Я должен вас предварить, что мои соотечественники будут, может быть, иметь надобность донести о многом императору.

– Они могут приступить к этому, – отвечал Коваленский, – по известной форме и правилам.

– Грузины весьма еще просты для того, чтобы понимать формы прошений.

Вскоре после того прибыли в Тифлис из Кахетии четыре князя: Луарсаб Вачнадзе, Иосиф Джандиеров, Дмитрий и Адам Андрониковы – все родственники князя Чавчавадзе. Они не имели никакой иной цели, кроме свидания с ним после долгой разлуки. По прибытии в Тифлис князья пошли прямо к правителю, но после долгого ожидания на дворе, не удостоившись видеть Коваленского, отправились обедать к князю Чавчавадзе. Вечером Коваленский потребовав приехавших к себе, приказал отдать коменданту сабли и посадить их под арест на главную гауптвахту. Это распоряжение произвело ропот в Тифлисе; все с негодованием кричали, что правитель нарушает права грузинского дворянства, данные ему милосердием императора. Через два дня арестованные были освобождены.

Оскорбленный таким поступком, князь Чавчавадзе отправился вместе со своими гостями к Коваленскому с требованием объяснить ему причину, побудившую правителя к такому поступку.

– Если за ними есть какое-либо преступление, – говорил князь Чавчавадзе, – то их следует предать суду.

– Преступления за ними нет никакого, – отвечал Коваленский, – кроме того, что они осмелились быть у вас, прежде чем явились ко мне. Только за это я и оштрафовал их арестом.

Обиженные князья решились отправить прошение на высочайшее имя с жалобою на несправедливые поступки Коваленского и для отправления его в Петербург передали Соколову.

Узнав об этом, Коваленский издал прокламацию, обращенную к честнейшему духовенству, почтенным князьям, дворянам, гражданам и всему народу грузинскому.

«Замечаю, – писал Коваленский, – что существовавшая доселе в здешнем городе тишина, порядок и благочиние, всех и каждого спокойствием и безопасностью обеспечивающие, с некоторого времени нарушаются новым движением умов, правилам благоустроенного правительства противным, и что самые даже сходбища, скопы и совещания приемлют свое начало.

В пресечение такого беспорядка и в осторожность всех тех, кои легко завлекаются в сети соблазнителей по неведению или по превратному толкованию обязанностей от всех сословий народа грузинского, российскими узаконениями взыскуемых… Я по долгу моему сим извещаю, что всякие непозволительные зазывы, сходбища, скопы, совещания, составление писем и прошений за общим подписанием и прочие порядку противные или без позволения правительства чинимые деяния строжайше запрещаются силою законов у сего в выписке изображенных. Где же и как по случающимся делам и нуждам и надобностям просить, о том означено в узаконениях, на основании коих в минувшем июле месяце издано от меня изъяснение, которое и ныне к сведению приобщается».

Поручивши коменданту объявить это обвещение жителям Тифлиса, Коваленский приказал ему отобрать от князей подписку в прочтении объявленного. Комендант ездил к князю Герсевану Чавчавадзе, сардару князю Орбелиани, Тарханову и другим, но все они отказались подписать и говорили, что не понимают написанного. Обвещение обежало по всему Тифлису и в том же виде совершенно чистое явилось в кабинет правителя. Коваленский стал призывать к себе отдельных лиц и требовать от них подписки. Грузины отказывались, говоря, что подпишут его после подписи князей. Тогда правитель придумал новое средство. Он успел отклонить сардара князя Орбелиани, Тарханова и Макаева от князя Герсевана Чавчавадзе и употребить их против него. Человек чрезвычайно пылкого и прямого характера, князь Чавчавадзе любил говорить прямо и откровенно то, что чувствовал, и тем давал, конечно, все средства Коваленскому, чтобы обвинить его впоследствии.

Приезд из нашей столицы такого лица, каким был князь Герсеван Чавчавадзе, очень естественно, возбуждал внимание грузин, желавших разъяснить свое положение. Между князьями начались сходбища, обмен мыслей, а между народом – разговоры. Коваленский писал, что князь Чавчавадзе нарушает общественное спокойствие. Недоброжелательные лица для производства волнения в народе стали распускать слух, что князь Чавчавадзе уполномочен составить новое предположение об участи Грузии. Это еще более привлекло к нему народ. Кнорринг, со слов правителя Грузии, составил обвинительный акт против князя Чавчавадзе. «Князья грузинские, – писал он, – предавшись его внушениям и стекаясь отовсюду, по его называм начали делать сходбища, скопы и совещания, являя новое движение умов в нарушение общественного спокойствия… Князь Чавчавадзе и супруга его с братьями своими и прочими их сообщниками были и суть источниками колебания народного… Князь Чавчавадзе, сверх развлечения князей грузинских, вошел в переписку за границу, вступил сам собою в управление казахских и шамшадыльских татар, что он имел при покойном царе Георгии, кои по неведению, движимы будучи его внушениями, ослушны оказались даже приказаниям правителя Грузии и явно не повинуются приставленному к ним чиновнику, через что происходит затруднение в сборе с татар сих подлежащих в казну податей, а по их примеру и другие в повинности сей колеблются…»