История войны и владычества русских на Кавказе. Деятельность главнокомандующего войсками на Кавказе П.Д. Цицианова. Принятие новых земель в подданство России. Том 4 | Николай Дубровин | страница 96 | pharmateka.ru

После полудня 13 июля появились они в трех верстах от Стефан-Цминды и стали лагерем против устья реки Сно, по правому ее берегу. В этот день число их не превышало 500 человек. Хевсуры, узнав, что мтиулетинцы двинулись для разграбления Казбека, собрались также в числе 700 человек и 14 июля пришли к устью реки Сно и стали лагерем на левом ее берегу, в виду Стефан-Цминды и мтиулетинцев. В тот же день к бунтовщикам присоединились жители: Хевского, Гудошаурского,

Гудомакарского ущелий и некоторое число из жителей трусовских селений. Бунтовщики вступили в переговоры с майором Казбеком, владетелем местечка, предлагали ему, через своих старшин, принять начальство над ними, выдать им русских и деньги, а в противном случае грозили добыть то и другое силою. Казбек отверг их предложения, поклявшись перед ними остаться верным русскому императору.

Зная храбрость майора Казбека и влияние, которое он имел на хевсуров, собравшиеся осетины не рассчитывали на успех без посторонней помощи и потому решились снова обратиться к хевсурам и убедить их действовать с ними заодно. Обещанием поделиться награбленными деньгами мтиулетинцы достигли того, что хевсуры согласились оставаться праздными зрителями и «дали полную свободу бунтовщикам действовать по их воле, а сами, не нарушая клятвы, стояли на месте»^[452].

Поутру 15-го числа мтиулетинцы разделились на две партии: одна пошла для занятия Гергета и моста, по левую сторону реки Терека, а другая, переправясь через мост у Ачхота, двинулась для блокирования замка. Для воспрепятствования сим последним выслана была засада, и в 10У₂ часа пополуночи с обеих сторон открыли огонь. Обороняющиеся должны были уступить места многочисленности наступающим и запереться в башнях и замке^[453].

Неприятель вступил в селение Стефан-Цминду и страхом принудил жителей повиноваться его воле и требованиям. Осажденные, не видя для себя никакого исхода, решились вступить в переговоры с бунтовщиками, которые по-прежнему требовали выдачи русских и денег. Сроком для ответа назначено было следующее утро и положено в течение ночи не предпринимать ничего с обеих сторон.

«Однако же, несмотря на сие, – пишет полковник Дренякин^[454], – мы всю ночь приводили в порядок остановленную дневною стрельбою работу, укрепляя замок; за недостатком же камней употребляли чемоданы и разный скарб».

На другой день, то есть 16-го числа, рано утром, к бунтовщикам присоединилось еще 300 человек осетин и кистинцев. Положение запершихся в замке Казбека становилось крайне опасным. Бунтовщики окружили со всех сторон Стефан-Цминду, и число их простиралось теперь до 3000 человек. Присягнув действовать единодушно, они снова отправили депутацию к Казбеку с требованием выдать им русских и деньги. Казбек вторично отказался исполнить требование и в то же время снова начал переговоры с хевсурами, стараясь при помощи подарков и денег склонить их на свою сторону.

«После многих и неоднократных требований, – пишет Дренякин, – решили нашу судьбу тем, чтобы лишить нас всего имения до последней рубашки, что и исполнили. И так, 17 числа, после полудня, впущены были в замок по нескольку человек из старшин собравшегося народа, и все наше добро, в том числе и старый шанцевый инструмент, вынесено перед глаза их и разделено на четыре пая, то есть тагаурцам, хевсурцам, мтиулетинцам и гудомакарцам. Сей участи не избегли казаки и солдаты, так что теперь все имение состоит в том, что прикрывает наготу нашу».

Разграбив имущество, осетины разделили между собою и всех русских, бывших в замке, и увели их в ущелья, с обещанием сохранить им жизнь.

Преданный России майор Казбек, сверх того, отдал горцам трехлетнего своего сына и племянника в аманаты и заплатил им тысячу рублей^[455]. Этот успех ободрил возмутившихся и привлек на их сторону несколько тысяч новых ополченцев из окрестных селений. Жадные до всякого рода добычи горцы напали на донской Рышкова полк, отправленный по требованию князя Волконского с Кавказской линии в Грузию с 80 человеками рекрут и следовавший по чрезвычайно трудной дороге. Полк потерял всех рекрут, лошадей и почти половину старых казаков взятыми в плен^[456]. Впоследствии осетины приводили казаков к русским постам и по распоряжению правителя Грузии получали за них выкуп.

Завладевши Стефан-Цминдою и главнейшими проходами Кавказских гор, осетины окончательно прервали всякое сообщение не только линии с Грузиею, но и Ананура с Тифлисом. В числе 4000 человек подошли они 26 июля к Анануру, где находился гарнизон, состоявший из двух рот пехоты с орудием и милиция князей Эрнстовых в 1500 человек. Узнавши о движении горцев, князь Волконский сам пошел с батальоном пехоты на помощь Анануру и присоединил к себе грузинских князей и дворян, назначенных князем Цициановым в состав эриванского отряда. 28 июля у Ломиса произошла стычка между мтиулетинцами и отрядом войск, бывших под начальством генерал-майора Талызина, после которой Талызин послал к возмутителям архимандрита с увещанием.

Мтиулетинцы, задержавши архимандрита, требовали, чтобы Талызин оставил Ломис, ехал в Ананур и оттуда вел уже с ними переговоры^[457], за что и были вновь атакованы. 3 августа Талызин разорил две деревни Верхнюю и Среднюю Млети и надеялся, что этим поступком заставит осетин самих прийти к нему просить прощения, но предположения его не оправдались. Напротив, разорение деревень взволновало многие племена^[458], и князь Волконский, не достигши никаких результатов, возвратился обратно в Тифлис.

Севастопольского мушкетерского полка майор Мелла, занимавший с одним батальоном ломисский пост и окруженный взбунтовавшимися, узнав о возвращении князя Волконского в Тифлис, также отступил. Не надеясь пробиться сквозь толпу, он донес, что сжег весь свой обоз, лафеты, зарыл три орудия в землю и потом прошел сквозь неприятеля. На самом деле он только бросил свою артиллерию^[459] и пришел с самою ничтожною потерею, что и доказывало об излишней боязни толпы, которая была весьма плохо вооружена.