История войны и владычества русских на Кавказе. Новые главнокомандующие на Кавказе после смерти князя Цицианова. Приготовления Персии и Турции к открытым военным действиям. Том 5 - читать онлайн книгу. Автор: Николай Дубровин cтр.№ 16

Писавший хвастался Селиму, что наружной преданностью и жалобой Мехти-Кули-хан успел удалить Лисаневича и Джораева из Карабага. Мехти ложно обвинял Лисаневича, что он взял себе большую часть богатства Ибрагима, его вещи, деньги, убор и палатки; что он не платил денег за доставленный провиант и проч. ^[73] Хотя тифлисское начальство и не давало веры взводимым на Лисаневича обвинениям, но, для скорейшего успокоения Карабага, признало нужным отозвать как его, так и майора Джараева. Не довольствуясь этим, Мехти и его приверженцы тотчас подкупили и отправили в Тифлис мирзу Алибека, чтобы тот от своего имени жаловался на Лисаневича и Джораева и обвинил их настолько, чтобы они погибли. Посланный не достиг цели своего приезда в Тифлис, точно так же, как и сам Мехти, получил отказ в просьбе вывести русские войска из Карабага. Вывод этих войск необходим был по общему плану действий прежних союзников, плану, до сих пор поддерживаемому Селим-ханом Шекинским.

Последний не последовал осторожному совету Мамед-аги и торопливостью в действиях окончательно разоблачил свое поведение и неприязнь к России. Не соразмерив своих сил и средств, он решился мстить за убийство Ибрагима и избавиться от присутствия русских войск в его владениях. В глазах Селима цель оправдывала средства, и он не думал о последствиях.

В то время в шекинском владении находился отряд, под начальством 17-го егерского полка майора Парфенова, который и был расположен лагерем в 20 верстах от нухинской крепости, постоянного местопребывания Селим-хана. В отряде состояло 284 человека Тифлисского мушкетерского полка и 2 орудия ^[74].

Как только Селим-хан узнал о смерти Ибрагим-хана, он тотчас же отправил посланного к майору Парфенову, прося его как можно скорее приехать к нему. Посланный объявил, что хан желает скорейшего свидания с ним потому, что, получив верные известия, будто персияне идут на его владение, намерен с общего совета соединить свои войска с русскими и ринуться вместе к границам, для отражения неприятеля. Не подозревая измены, Парфенов согласился исполнить просьбу хана. Взяв с собою адъютанта и пятнадцать человек конвойных казаков, он рано утром выехал из лагеря. Не доезжая верст семь до Нухи, Парфенов увидел стоящее лагерем войско Селим-хана, доходившее числом до 3000 человек. Эта неожиданная встреча еще более убедила Парфенова в справедливости слухов о близком вторжении персиян, и потому он с полным доверием подъехал к лагерю.

– Что делает хан? И скоро ли я могу надеяться его видеть? – спросил Парфенов ханского чиновника Мирзу-бека, через которого обыкновенно все докладывалось хану.

Не отвечая прямо на вопрос, Мирза подошел к Парфенову и проговорил с ним с четверть часа о совершенно посторонних предметах.

– Отчего хан с войском так скоро вышел в лагерь и не известил предварительно меня? – спросил опять Парфенов.

– Он поторопился это сделать единственно потому, что персидские войска очень близко, – отвечал Мирза-бек.

Вслед за тем Мирза пригласил Парфенова и его адъютанта в свою палатку и, под предлогом необходимости повидаться с ханом, ушел, оставив их одних. Спустя час времени Парфенов увидел, что до ста человек вооруженных шекинцев бросились на его казаков, которых частью перерезали, а частью обезоружили. Оборвав одежду и оставив казаков в одних рубахах, шекинцы завязали им назад руки и отобрали лошадей.

Почти одновременно с этим в палатку, в которой находился Парфенов, ворвалось шесть человек с обнаженными саблями. Повалив его на землю, они зажали ему рот, отобрали все ценные вещи и деньги и, связав назад руки, отправили в таком виде пешком в Нухинскую крепость под сильным конвоем. Удары плетью и прикладами сыпались на бедных путников, принужденных идти почти бегом. Парфенов помещен был в подземелье вместе с адъютантом. Там их раздели, связали назад руки, набили им на ноги колодки, весом пуда в два каждая, и бросили в углу. В таком положении узники пробыли часа два, окруженные конвоем до 25 человек.

Отсюда повели их обратно в лагерь, где Мирза-бек укорял Парфенова в том, что русские изменнически убили Ибрагим-хана.

– Лисаневич сделал это по повелению государя? – спрашивал Мирза.

– Я ничего не знаю, – отвечал Парфенов.

– За смерть Ибрагим-хана Селим хочет истребить тебя вместе с отрядом.

– Верноподданнный моего государя, – отвечал Парфенов, – я готов пролить мою кровь на службе и с спокойным духом готов сейчас умереть.

Мирза переменил свой зверский вид на ласковый.

– Не хотите ли мне приказать что-нибудь доложить хану – я все исполню, – сказал он.

– Последняя моя просьба та, – отвечал Парфенов, – чтобы по совершении надо мной и всеми со мной находящимися смертной казни отряд русских войск, который был до сего под моим начальством, был выведен Селим-ханом из границ его владений, не причиняя ему никакого вреда.

Мирза отправился к хану, а Парфенов остался с связанными руками и в ожидании новых истязаний.

Через четверть часа явился другой чиновник, с конвертом Парфенова, неделю тому назад отправленным к полковнику Карягину. Посланные с письмом казаки были схвачены ханскими людьми и бумаги представлены к Селиму.

– Что это за бумага и о чем? – спросил посланный.

– О моем собственном деле, – отвечал Парфенов.

Перед вечером Парфенову объявили, что хан отпускает его в свой лагерь, но с тем условием, чтобы тотчас по прибытии туда он вывел отряд из текинского владения. Проводник Селима довел узников до лагеря, в который они и прибыли ночью ^[75]. Там Парфенов узнал, что одновременно с его арестом Селим-хан отправил вооруженную толпу к нашему лагерю с приказанием произвести нечаянную атаку на наш отряд. Шекинцы наткнулись на табун, пасшийся близ отряда, были тотчас же замечены нашими войсками, но успели, однако же, отогнать лошадей, несмотря на открытый по ним ружейный и артиллерийский огонь ^[76].

На другой день по возвращении Парфенова в лагерь Селим прислал к нему чиновника, который вручил письмо хана к полковнику Карягину.

«Вам известно, – писал Селим, – что покойный Ибрагим-хан и я, к стыду нашему, отклонясь от единоверного нам государя, вступили в повиновение российскому и отдали наши владения русским. Это сделали мы не для иного чего, как чтоб в нужном случае давали они нам помощь и были бы мы в спокойствии. Первая помощь нам от русских была та, что сильный неприятель пришел на мое владение, и не могли они мне дать никакой помощи; второе, что Ибрагим-хану на место благодарности приключили вы бедствие; майор Лисаневич худым поведением своим притеснял его, и Ибрагим-хан только два месяца имел переговоры с единоверным себе государем. Но за всем тем крепость была еще в руках русских, и он сам оказывал еще им почтение и ласки.