Бисмарк. «Железный канцлер» - читать онлайн книгу. Автор: Николай Власов cтр.№ 56

В этой ситуации Австрия и Пруссия начали действовать самостоятельно. 28 ноября представители двух держав заявили в бундестаге, что придерживаются буквы и духа Лондонского протокола. Волна возмущения, прокатившаяся в этой связи по Германии, совершенно не повлияла на позицию Вены и Берлина. В середине января Дании был предъявлен ультиматум от имени Австрии и Пруссии с требованием не распространять конституцию на Шлезвиг. 16 января в Берлине была подписана двусторонняя конвенция, согласно которой обе державы договаривались защищать Лондонский протокол невзирая на позицию Германского союза по данному вопросу. В частности, в случае отклонения Данией ультиматума предусматривалось вторжение австро-прусского экспедиционного корпуса в Шлезвиг. В том, что датчане на сей раз пойдут до конца, Бисмарк практически не сомневался.

Если оценить это событие с точки зрения всего, что произошло позднее, то его можно назвать переломным моментом в политической карьере Бисмарка. Тринадцать лет спустя «железный канцлер» назвал эти события дипломатической кампанией, которой он гордится больше всего. «Еще никогда мир не видел, чтобы венская политика в такой степени была руководима и в целом, и в частностях из Берлина» — писал он в конце декабря 1863 года ^[294]. Действительно, подписанное соглашение отвечало в первую очередь интересам Пруссии. Мало того, что Бисмарк получил свободу рук в вопросе северных герцогств, он еще и смог заручиться поддержкой своего давнего противника — венской дипломатии. Стратегический оппонент превратился в тактического союзника. Австрия играла роль своеобразного щита, придавая легитимность дальнейшим действиям пруссаков и в значительной степени страхуя их от вмешательства других великих держав. Помимо всего прочего, конвенция ослабляла Германский союз, практически полностью выключая его из игры и противопоставляя две великие немецкие державы малым государствам, в большинстве своем поддерживавшим Аугустенбурга. Другим великим державам соглашение было представлено в качестве единственного средства сохранить действующие правовые нормы и предотвратить масштабный конфликт в центре Европы. В беседе с английским послом Бисмарк заявлял, что ему приходилось выбирать между вторжением в Шлезвиг и революцией в Германии ^[295]. Кроме того, Лондону, Парижу и Петербургу было трудно возражать против мер по восстановлению Лондонского протокола, гарантами которого они также являлись.

18 января Дания отвергла австро-прусский ультиматум, запустив тем самым механизм военных действий. Бисмарк мог радоваться успеху, однако министр-президент прекрасно понимал, по какой тонкой веревке и над какой глубокой пропастью ему приходится балансировать. Внутри Пруссии ему приходилось бороться и со сторонниками Аугустенбурга при дворе, и с нижней палатой парламента, которая 22 января отвергла военный заем, связанный с шлезвиг-гольштейнским кризисом. В пламенной речи Бисмарк бросил депутатам упрек в том, что они исходя из чисто эгоистических мотивов ставят палки в колеса прусской внешней политике. «Главная причина, по которой вы отвечаете отказом — это недостаток доверия к нынешнему министерству, здесь концентрируется все, это ключевой момент всей вашей аргументации. Поэтому я спрашиваю себя: что должны были бы сделать мы, прусский кабинет министров, чтобы приобрести ваше доверие? Мы должны были бы отказаться от прусской конституции, мы должны были бы отречься от прусских традиций, прусской истории, прусского народного духа. (…) Вы требуете, чтобы король по Вашей воле вел завоевательную войну, дабы приобрести Шлезвиг для герцога Аугустенбургского. Одним словом, господа, чтобы приобрести ваше доверие, необходимо пойти вам навстречу в такой степени, которая является невозможной для королевских прусских министров. Мы стали бы тогда не министрами короля, а министрами парламента, вашими министрами, а до этого, я возлагаю свои надежды на Господа, дело не дойдет! (…) Народный дух в Пруссии полностью монархический, благодарение Богу, и останется таковым. (…) Вы думаете и чувствуете не так, как прусский народ» ^[296]. Эта речь была рассчитана не только на депутатов, но и на колеблющегося монарха, который вскоре вновь публично выразил свое доверие и поддержку действующему кабинету министров.

И все же после года трудной и непрерывной политической борьбы нервы Бисмарка начинали временами сдавать. «Я далек от слишком поспешных и эгоистичных решений, но у меня такое чувство, что партия короны против революции проиграна, поскольку сердце короля в другом лагере, он больше доверяет своим противникам, чем своим верным слугам, — писал Бисмарк Роону в конце января. — Недавно я не смог всю ночь сомкнуть глаз и чувствовал себя жалким, и я не знаю, что можно сказать людям, после того, как выяснилось, что Его Величество, несмотря на угрозу порвать с Европой и пережить еще худший Ольмюц, собирается присоединиться к демократии (…), чтобы посадить на трон Аугустенбурга и создать новое малое государство. К чему дальше говорить и спорить? Без чуда свыше игра проиграна, и мы будем виновны в глазах окружающих и потомков. На все воля Божья. Ему ведомо, как долго суждено существовать Пруссии» ^[297].

Хотя драматизм письма был в значительной степени рассчитан на то, чтобы оказать давление на военного министра, а через него — на короля, вполне очевидно, что нервы у Бисмарка временами начинали сдавать, и он искал утешения в спасительной мысли о том, чтобы подать в отставку и вернуться к жизни сельского помещика. Трудно сказать, насколько серьезными были подобные намерения, однако само сознание того, что ему есть куда отступать, придавало главе правительства сил.

* * *

1 февраля 1864 года австро-прусские войска пересекли реку Эйдер — естественную границу между Гольштейном и Шлезвигом. Ими командовал старый фельдмаршал Врангель, участвовавший еще в Наполеоновских войнах и не склонный обращать внимание на политиков. Будучи человеком весьма эксцентричным, он превращал в кошмар жизнь собственного штаба, делал невыносимым пребывание при главной квартире иностранных дипломатов и открыто высказывал свое пренебрежение и недоверие к Бисмарку.

Вместо того, чтобы окружить и уничтожить датские войска на территории Шлезвига, Врангель допустил их отход на мощную фланговую позицию у Дюппеля на самом севере герцогства, возле границ собственно Дании. Секретное австро-прусское соглашение предусматривало ограничение театра военных действий территорией Шлезвига, и ситуация в военном плане стала патовой. Трудно сказать, в какой степени это соответствовало интересам Бисмарка. С одной стороны, быстрый разгром датской армии до вмешательства других великих держав значительно уменьшал риск серьезного дипломатического поражения. С другой стороны, расчет главы прусского правительства строился в первую очередь на неуступчивости датских властей, не желавших возвращаться к положениям Лондонского протокола. Сохранение боеспособной армии лишь укрепляло их упорство. В любом случае, Бисмарк категорически возражал против продолжения наступления в Ютландию, пока этот вопрос не будет согласован с австрийскими союзниками.