Истории от разных полушарий мозга. Жизнь в нейронауке - читать онлайн книгу. Автор: Майкл Газзанига cтр.№ 55

Однако мой образ жизни не был совсем уж сидячим. Брат Шарлотты, Уолтер Дебни, работал рейнджером в национальном парке Маунт-Рейнир и скоро должен был стать главным рейнджером Соединенных Штатов. Он постоянно предлагал нам взобраться с ним на вершину горы Рейнир, так что в конце концов я согласился, поскольку Брюс Волп и профессор нейрохирургии Дик Фрейзер захотели пойти. Шарлотта и ее сестра тоже хотели. Тогдашняя жена Волпа, Нэнси, также вызвалась идти с нами. Уолтер сказал, что поведет нас, только когда каждый будет способен пробежать шесть с половиной километров за полчаса. Пришлось тренироваться. Несколько месяцев каждое утро мы бегали до пролива Ист-Ривер от нашей квартиры на Шестьдесят третьей улице, пока не уложились в нужное время. Мы были готовы.

В день нашего отлета в Сиэтл мы с Фрейзером играли в сквош. Он был профи, а я – чайником, но я хотел привести себя в форму, так что эта игра была частью моей программы по физической подготовке. Ближе к концу матча я неудачно махнул ракеткой и саданул Фрейзера по левой брови. Та начала сильно кровить. Фрейзер тут же сказал: “Не волнуйся. Я наложу несколько швов, встретимся уже в самолете”. Пара контрольных звонков, чтобы убедиться, что все в порядке, – и вот мы все садимся в самолет и прибываем в Сиэтл чуть за полночь и немножко навеселе. Точно ли нам хватит подготовки, чтобы покорить гору-четырехтысячник?

На следующее утро после позднего прилета мы проснулись в доме с видом на величественную гору Рейнир. Здание располагалось на высоте полутора километров, так что воздух там в тот весенний день был чистым и необычно теплым. Шарлотта и ее сестра встали рано и радостно собирали рюкзаки. Когда все было упаковано, они затянули завязки. Довольные собой, они оглядели результаты своей работы и решили примерить по рюкзаку. Тогда-то мы и поняли, что совершили типичную для походников-новичков ошибку: они едва могли их поднять! Скоро вскрылась еще одна проблема: мы бегали свои кроссы без тридцатикилограммовых рюкзаков за плечами.

И однако же мы двинулись в путь около полудня и как-то добрались до лагеря Мьюира, расположенного на высоте примерно три километра. У нас ушло на это больше семи часов, в основном из-за меня. Поскольку росту во мне почти два метра, а весил я тогда больше ста килограммов без рюкзака, меня попросили быть замыкающим. Еще одна особенность пешего туризма заключается в том, что на самого высокого мужчину с большим рюкзаком в итоге обязательно повесят еще и чужие вещи. Уолтер оставлял аккуратные следы-“порожки” в покрытом ледяной коркой весеннем снегу, и они выдерживали всех, кроме меня. Когда я на них наступал, они под моим весом проваливались, из-за чего мне приходилось каждый раз поднимать ногу сантиметров на тридцать, чтобы вытащить ее из ямы и переставить в следующую. Этот подъем выжал из меня все соки. Мне приходилось использовать некоторые из тех непроработанных мышц, и они давали о себе знать.

До вершины мы не дошли. В группе, что шла впереди нас, произошло страшное. Те альпинисты сорвались в глубокую расселину и висели над ней на страховочных веревках, двое при этом погибли. С Уолтером связались по рации и сообщили, что к нему отправили вертолет и он должен будет подняться и достать тела. Я спросил: “Зачем? К чему рисковать твоей жизнью ради двоих, которым уже не поможешь?” “Затем, – объяснил Уолтер, – что это чьи-то сыновья, их семьи живут в каком-то избирательном округе, и их конгрессмен каждый год голосует за финансирование национальных парков США”. И добавил: “Да и в любом случае так правильно”. Спустя несколько минут он отбежал на относительно уединенный участок горы облегчиться и вернулся ждать приближающийся вертолет. Сквозь вой винтов я, помню, крикнул ему: “Как ты можешь писать в такой момент?” А он проорал в ответ: “На случай, если вертолет упадет, лучше иметь пустой мочевой пузырь!” Люди, которые делают нашу страну великой, повсюду.

Как знать, откуда берутся идеи? Пожалуй, единственное, в чем мы уверены, – чем богаче опыт человека, тем подвижнее его ум. Наши приключения в парке Маунт-Рейнир – поход, путешествие, общение с нейрохирургом, неврологом и несколькими рейнджерами, которые по жизни следуют принципу “бери и делай”, – заронили мне в голову мысль, связанную с моим новым увлечением компьютерами, разными другими электронными устройствами и тренировками. Почему бы не сделать прибор, который позволит молодым нейрохирургам отрабатывать нужные навыки на чем-то вроде авиасимулятора, только для врачей? В то время существовал фонд, финансирующий медицинские проекты, в том числе инновационные, так почему бы не попытать счастья? Мы так и сделали, и нам дали денег.

Нужно было оцифровать запись нейрохирургической операции в реальном времени, учтя все: правильные и неверные движения, жалующихся анестезиологов, ошибочные настройки приборов и даже ощущаемое тактильно сопротивление ручек управления. Новая технология обеспечивала почти мгновенный доступ ко всем записанным нами видеофрагментам, которые хранились в виде цифровых файлов отдельно от видеозаписи операции. Это означало, что мы могли в любой момент вмешаться во вроде бы нормально проходящую операцию, добавив какую-то явную проблему, например внезапное кровотечение. Мы сконструировали и протестировали эту систему, но фонд, по совету сторонних консультантов, отказал нам в дальнейшей поддержке. Сейчас компьютерными симуляциями, конечно, никого не удивишь. Что и говорить, преходящее увлечение и страстная увлеченность – вещи определенно разные. И все же молодой координатор программ того фонда, Джон Брюер, вскоре стал президентом фонда Джеймса Макдоннелла и начал горячо поддерживать нашу нарождающуюся область когнитивной нейронауки.

И снова переезд

Для меня было критически важно проводить каждые выходные в Шорхэме на Лонг-Айленде, где мы купили потрясающий и чудной дом, который раньше непрерывно совершенствовался своим прежним владельцем, Гейсой Саркани, венгерским архитектором невероятного и неуемного таланта. После покупки дома мы продолжили переделывать его, пока он не начал нас устраивать. Он стал центром нашей эмоциональной жизни на долгие годы. Там четыре моих дочки могли принимать своих гостей, ставить пьесы, отрываться и жить.

Конечно, жизнь в Нью-Йорке по будням, а на Лонг-Айленде по выходным, да еще и раз в месяц поездки в Новую Англию, доставляли много логистических трудностей. Становилось очевидно, что семье снова придется переезжать.

Новые методы исследований служили топливом для первых движков когнитивной нейронауки, которые теперь работали бесперебойно. Магнитно-резонансная томография использовалась повсеместно – великолепные анатомические снимки позволяли специалистам с уверенностью судить о наличии или отсутствии того или иного фрагмента мозга. Особенный энтузиазм испытывали те из нас, кто занимался белым веществом мозга, в частности мозолистым телом. Зная точно, сохранились ли (скажем, по недосмотру хирурга) или нет пучки нервных волокон, мы могли изучить мельчайшие детали и понять, где именно в пучке нервных волокон и какая именно информация могла бы передаваться из одного полушария в другое.