Истории от разных полушарий мозга. Жизнь в нейронауке - читать онлайн книгу. Автор: Майкл Газзанига cтр.№ 63

Страница

Этим ключевым вопросом вплотную занялась Патти Рейтер-Лоренц в Дартмуте ^[156]. Система внимания оказалась однофокусной. Проще говоря, два разделенных полушария не могут следить за событиями в двух разных зонах пространства. Что-то в расщепленном мозге оставалось единым. Судя по всему, какой-то ресурс, нечто необходимое для любых действий, – назовем его, за неимением лучшего термина, “живительной энергией” – доступен для совместного использования. Это предположение позволило уточнить, внимание какого именно типа использует мозг для выполнения своих функций.

Ранее, в Корнеллском университете, мы с Джеффом показали, что одно из полушарий Дж. У. реагировало быстрее, когда другое было занято простой задачей, а не заковыристой. Мы предположили, что для решения трудной задачи требуется больше ресурсов, чем для выполнения легкого задания. Если ставилась сложная задача, другое полушарие, которое в это же время решало свою проблему, действовало, соответственно, медленнее. Как бы то ни было, оба полушария пользовались одними и теми же ресурсами ^[157]. Факт установлен, подумали мы.

Однако нам не давало покоя чувство, что мы не до конца разобрались во всех подробностях этого процесса. Еще в Калтехе я показал, что обезьяны с расщепленным мозгом демонстрируют способность безошибочно реагировать на больший объем информации, высвечиваемой на краткое время, чем их здоровые сородичи. Казалось бы, ресурсы животных не сократились, а, напротив, их стало больше и использоваться они стали эффективнее. Для пациентов с расщепленным мозгом мы с Джеффом получили похожие результаты. Тогда в чем же было дело?

Мы поставили следующий опыт. Допустим, вы смотрите на некую точку в пространстве, а лучше даже на экране своего компьютера (видео 11). По обе стороны от нее – два поля по 9 клеток, 3 × 3, как для игры в крестики-нолики. Теперь предположим, что экспериментатор намерен поставить в девяти клетках четыре крестика один за другим, а вы должны запомнить их расположение. Далее такой тест на память вам предлагают одновременно в двух полях зрения. Думаете, я вас разыгрываю? Отнюдь нет, именно это мы и делали, причем в легком и сложном вариантах. В более простой задаче расположение крестиков на обоих полях с девятью клетками было одинаковым – мы назвали это вариантом с дублирующимися условиями. В более сложной крестики располагались на двух полях по-разному. Уверяю вас, это очень непросто. После первой простой или сложной комбинации крестиков предлагалась еще одна – контрольная, которая могла совпадать или не совпадать с той, что была показана в данном поле зрения. Все, что требовалось от участника эксперимента, – это нажать кнопку со словом “да”, если контрольная комбинация совпала с только что увиденной, и кнопку со словом “нет”, если не совпала.

Здоровые испытуемые с лету выполнили простые задания. Они отвечали быстро и безошибочно. Несмотря на быструю смену восьми крестиков (по четыре в каждом поле зрения), они все воспринимали верно, так как крестики располагались одинаково на обоих полях с клетками и появлялись в одной и той же последовательности. Комбинации дублировались. Поэтому тест оказался несложным. Дж. У. тоже справился на отлично.

Иное дело – усложненные тесты. Тут споткнулись даже самые смышленые старшекурсники. За короткое время надо было уловить слишком много информации. Как-то раз во время эксперимента к нам зашел известный научный журналист, обозреватель канала NBC Роберт Бейзел. “Что это было?” – воскликнул он, увидев поток зрительных стимулов. Нормальная система памяти, очевидно, не могла справиться с таким объемом информации, и частота верных ответов упала до той, что наблюдалась бы просто при случайном угадывании.

Но не в случае с Дж. У. В трудных тестах, когда каждому полушарию показывали отличающиеся комбинации из четырех крестиков в четырех различных позициях на поле с девятью клетками, он усваивал информацию и неизменно отвечал правильно. Как будто у него было два независимых процессора, которые при совместной работе обеспечивали лучший результат ^[158]. Похоже, такое явное преимущество нельзя было объяснить работой обычной однофокусной системы внимания, которую, как нам казалось, мы обнаружили в предыдущих исследованиях. Наука замечательна тем, что модели, построенные для объяснения каких-либо процессов, могут меняться, хочет того исследователь или нет. Ученый должен быть гибким. Если новые данные опровергают ваши убеждения, вы должны изменить убеждения. Проблемами внимания занимаются многие поистине выдающиеся ученые, прирожденные исследователи. Они с легкостью корректируют свои теории в соответствии с новыми данными. Хольцман, Рейтер-Лоренц, Лак, Мэнган и Кутас готовы были изменить исследования расщепленного мозга.

Как говорят в Техасе, хлопок уродился – у нас была целая плеяда молодых талантов, да еще сам Хилльярд в придачу, один из грандов в области исследования внимания. С другой стороны, это было даже чересчур. Если в лаборатории разрабатывается сразу много тем по нескольким направлениям, а вакансий не так уж много и бюджет небольшой, приходится ограничивать приток новых участников программы. Существуют планы, и такова теория менеджмента. И тут в моей жизни появился Алан Кингстон из Канады, ученик еще одного известного специалиста по вниманию, Рэя Клейна из Университета Дэлхаузи в Новой Шотландии. Вот здорово, буркнул я себе под нос. Нужно мне это как собаке пятая нога. Вот как забавно рассказывает об этом сам Кингстон:

…Майкл Познер направил меня к Майклу Газзаниге…

И вот я в благостном невежестве, свойственном всем молодым людям и новоиспеченным постдокам, нашел телефон, сунул в него десятицентовик и позвонил Майклу Газзаниге. Он взял трубку и моментально понял, что я совсем ничего не знаю о человеческом мозге и его связи с когнитивными процессами. Далее состоялся такой диалог:

Майк: Вы что-нибудь знаете о мозге? [Как я потом понял, для Майкла это было характерно, он всегда сразу переходит к делу – или, как в моем случае, к слабым местам в деле.]

Алан: Нет. [На такой поворот я не рассчитывал!]

Майк: Вас это не останавливает?

Алан: Нет. Я буду учиться.

Майк: Приезжайте. Посмотрим, что вы можете нам предложить.

Истинная правда. Так все и было. Вскоре я уже летел в Монреаль, а там дивным весенним утром сел в поезд и поехал в Уайт-Ривер-Джанкшен, любуясь живописными вермонтскими пейзажами. До Дартмутского колледжа, университета из Лиги плюща, который находится в Хановере, штат Нью-Гэмпшир, отсюда всего десять минут на такси. И стоило мне выйти из машины в этом потрясающем кампусе, где так тонко и органично сочетаются старина и современность, я был куплен с потрохами. Мне в голову закралось подозрение, что в моей жизни явно наступили кардинальные перемены – причем к лучшему.

Страница