Закономерзости бессознательного - читать онлайн книгу. Автор: Валерий Лейбин cтр.№ 15

Так, однажды к Дню Восьмого марта я писал поздравление коллеге, проходящей у меня личный анализ. Поскольку чаще всего я предпочитаю делать это в поэтической форме, то и в тот раз на поздравительной открытке были написаны мною от руки стихи, которые представляли собой несколько четверостиший. Не буду приводить их полностью, поскольку суть не в самих стихах, а в том, какую шутку сыграло со мной бессознательное. Начало поздравления звучало так:

Я поздравил проходившую личный анализ коллегу с весенним праздником и передал ей открытку. Каково же было мое удивление, когда на следующей сессии она мне сказала: «Значит, я, по-вашему, змея?» Вначале я не мог ничего понять, так как ничего подобного ей не говорил. Но еще больше я удивился, когда она обратила мое внимание на начальные буквы каждой строки четверостишья, из которых, если читать их по вертикали, как раз и сложилось слово «змея». Одно время я увлекался написанием акростихов. Примерно год тому назад я подарил коллеге акростих, написанный по случаю одной праздничной даты. Видимо, это и послужило причиной того, что она смогла прочитать по вертикали то, что обычно не бросается в глаза.

Когда я сочинял поздравление с весной, то у меня и в мыслях не было прибегнуть к акростиху. Но бессознательное действительно сыграло со мной такую шутку, которая, в принципе, могла бы привести к далеко идущим последствиям. Можно себе представить, какую обиду могла бы затаить женщина на мужчину, который сравнивает ее со змеей! Причем он говорит это не вслух, а высказывает в завуалированной форме. Разумеется, змея может восприниматься в качестве символа мудрости, здоровья. Но чаще всего обыденные представления о змее вызывают ассоциации негативного характера, типа «подколодная змея». Аналитические отношения могут даже усугубить ситуацию, поскольку анализируемый человек раскрывает перед аналитиком свои тайны, доверяет ему и вдруг обнаруживает, что аналитик в душе считает его змеей. К счастью, ранее мы с коллегой проработали много различных вопросов, связанных с тайнами анализируемого, откровением, доверием друг к другу, и поэтому у нее не осталось какого-либо неприятного осадка по поводу обнаруженного слова «змея». Более того, как вскоре выяснилось, коллеге даже понравилось сравнение со змеей.

Но мне самому пришлось прибегнуть к самоанализу, чтобы убедиться в том, что ни на сознательном, ни на бессознательном уровне я не воспринимаю коллегу в качестве змеи. Мы вместе выявляли те или иные ее черты характера, склонности, привязанности, образ мышления и поведения. Мы вместе использовали разные метафоры для характеристики отдельных черт характера. Однако среди них не было ассоциаций со змеей. Да и у меня самого ни разу не возникало подобное сравнение. Правда, у коллеги были сновидения, в которых фигурировали змеи. Но это, на мой взгляд, не имело отношения к тому, что обнаружилось при написании стихов. Единственный, пожалуй, мотив такого непреднамеренного действия с моей стороны состоял в том, что мое бессознательное подготовило новое испытание для проверки на прочность наших с коллегой аналитических отношений. Дело в том, что некоторые ее друзья считали, что пора прекращать затянувшийся анализ, который давно вышел за рамки часов, отведенных на него обязательной учебной программой.

И можно только лишь поражаться тому, какие возможности таит в себе бессознательное, затягивающее человека в круговорот ошибочных действий и подвергающее его все новым и новым испытаниям.

Вспоминаю другой случай, не потребовавший глубокого анализа, поскольку мотив, лежащий в основе моего собственного промаха, был на поверхности. Я ожидал прихода пациентки. В назначенное для ее приема время раздался зуммер домофона. Подняв трубку и услышав голос пациентки, я автоматически сказал: «Пожалуйста» – и повесил трубку, не нажав на кнопку, дающую возможность открыть входную дверь и тем самым пропустить пациентку в дом. Уверенный в том, что пациентка уже поднимается на лифте, я поспешил в рабочий кабинет, чтобы выключить компьютер. В это время снова раздался зуммер домофона. Я вновь поднял трубку и услышал голос пациентки: «Извините, но что-то не сработало». Только тогда я понял, что бессознательно допустил именно такой промах, который впервые совершил в своей аналитической практике. Разумеется, у меня были и иные оплошности, которые становились предметом самоанализа. Но ни раньше, ни позднее в ответ на зуммер домофона мне не приходилось класть трубку таким образом, чтобы пациент не мог попасть в подъезд дома.

Пока пациентка поднималась ко мне на лифте, я осознал, что произошло. Дело в том, что в последние два месяца аналитическая работа с данной пациенткой не только не устраивала меня, но и казалась бессмысленной. Неоднократно я ловил себя на том, что она (в отличие от других пациентов) ни в эмоциональном, ни в интеллектуальном отношении мне неинтересна.

Бывают такие случаи, когда аналитик испытывает скуку от общения с пациентом. И хотя, как говорится, работа есть работа, тем не менее аналитик скорее отдаст предпочтение сложному, но интересному случаю, чем такому, который своей невыразительностью не затрагивает его. Это как раз и был тот случай, который не представлял для меня ни исследовательского, ни терапевтического интереса. Проблема, с которой пациентка обратилась ко мне, получила частичное разрешение.

Через две недели пациентка должна была покинуть Россию. Ее самочувствие не вызывало опасений. Мысленно я уже расстался с пациенткой. Поэтому не было ничего неожиданного и удивительного в том ошибочном действии, которое было совершено мною в данном конкретном случае. Другое дело, что этот промах заставил меня задуматься над своими собственными чувствами и мобилизовать внутренние силы для осуществления терапевтической работы.

Психоаналитический подход к ошибочным действиям основывается на исследовательской установке, согласно которой необходимо не столько описывать и классифицировать всевозможные промахи человека, сколько выявлять и анализировать их с точки зрения проявления борьбы и столкновений между внутрипсихическими силами и тенденциями. Тем самым психоанализ ориентируется не на статическое, а на динамическое понимание психических явлений.

Противоположные силы, стремления и тенденции настолько часто действуют в психике человека, что ошибочные действия становятся важной составной частью его жизни. И коль скоро (с точки зрения психоанализа) разнообразные ошибочные действия человека не случайны и, как правило, имеют вполне определенную мотивацию, то тем самым сужается сфера значимости случайности как таковой. То, что раньше приписывалось целиком и полностью случаю, теперь подлежит осмыслению под углом зрения бессознательных влечений и желаний человека.

В этом плане по-новому могут быть рассмотрены и те несчастные случаи, в основе которых лежит бессознательное стремление к самоповреждению и самоуничтожению. Другое дело, что в подавляющем большинстве подобные случаи воспринимаются окружающими людьми и самим пострадавшим как нечто неожиданное и не имеющее под собой никаких разумных оснований. На самом деле, наряду с сознательными самоубийствами существуют попытки бессознательного самоуничтожения, которые завершаются самоповреждением. При этом самоповреждение в качестве ошибочного действия оказывается не чем иным, как компромиссом между самоуничтожением и силами, поддерживающими жизнь человека.