Валентин Серов - читать онлайн книгу. Автор: Марк Копшицер cтр.№ 76

Уже в то время, когда он, только что расставшись с Серовым после Венеции, вел с ним переписку, он подготавливал это предприятие, которым прославился едва ли не больше, чем своей нашумевшей картиной «Сиверко», после которой ничего значительного не написал. Уже тогда при каждой возможности выпрашивал он у Серова, да и у других своих друзей-художников картины, рисунки, этюды.

Он, конечно, очень искренний друг, он не за страх, а за совесть печется о серовских картинах, посланных на периодическую выставку, но в письме осторожненько намекает: «Я убежден все же, что если не первую, так вторую премию ты получишь. Готов идти на пари даже. Разумеется, на этюд». И когда Серов, действительно получивший премию, на радостях дарит ему, хотя пари и не заключалось, «Набережную Скьявони» – венецианский этюд, – Остроухов охотно берет его, а ведь он мог бы за те же триста рублей, что уплатил Третьяков, купить тогда «Девушку, освещенную солнцем». Но это не в его правилах – покупать так, как покупает Третьяков. Он не собирает систематическую коллекцию живописи какой-то одной школы. Его система – это его вкус. Его принцип – удача: заплатить за вещь много меньше, чем она стоит. «Он коллекционировал без денег, – вспоминает А. Эфрос, – это было следствием его положения. Он покупал на грош пятаков. Надо было, в сущности, затратить состояние, чтобы оставить такой музей. Он же выдал только кое-что. Конечно, он был богат, но это имело лишь вспомогательное значение. Он не любил пользоваться своими возможностями. Искусство не должно было отягощать его кошелька».

У него оказались и серовские «Волы», которых тот писал целую осень в имении Кузнецова, и копия с Веласкеса, написанная в Мюнхене, и один из зимних пейзажей Абрамцева, и один из мурманских этюдов, и множество других рисунков, этюдов, которые Серов дарил, отдавал за долги, продавал в минуту безденежья. В 1907 году Серов писал Остроухову: «В настоящую минуту остался совершенно без средств к существованию – а по сему не можешь ли прислать мне небольшую совсем сумму денег, равную, скажем, стоимости неудачного рисунка с Ландовской». Еще бы! Илья Семенович небольшую сумму прислал и портрет (по мнению Серова, неудачный) клавесинистки Ванды Ландовской получил.

В результате, пользуясь дружескими отношениями с Серовым, Остроухов собрал тридцать шесть его вещей, в то время как в Третьяковской галерее было лишь тридцать пять, а в Музее Александра III – тридцать одна.

Так, разумеется, обстояло не только с Серовым. Один из учеников Левитана рассказывает, что был очевидцем того, как однажды Остроухов долго и настойчиво выпрашивал у Левитана этюд к «Владимирке», даже положил его уже в боковой карман и вернул только в обмен на другой этюд.

В конце концов такая настойчивость Остроухова стала внушать даже уважение. Его знания были огромны. Он был действительно большим знатоком живописи, он первый среди художников начал изучать древнерусскую иконопись и, особенно полюбив новгородскую школу, первый занялся расчисткой и реставрацией икон.

Так что никто не удивился, когда узнали, что Павел Михайлович сдал свою галерею «с рук на руки» Илье Семеновичу. Представителем от семьи была назначена дочь Третьякова Александра Павловна, жена Сергея Сергеевича Боткина, врача и коллекционера, близкого друга Серова, Остроухова, Бенуа, человека в Москве очень известного.

И никого не удивило также, что вторым членом в составе Совета Третьяковской галереи оказался Серов. Его авторитет как художника, человека кристальной честности и правдивости был так высок, что никто не мог сомневаться, что в его выборе картин могут, конечно, быть и наверняка будут личные вкусы, даже пристрастия, но не личные счеты.

Это время опять сблизило Серова с Остроуховым. Теперь они уже во многом одинаковы. Серова теперь не шокирует, что Остроухов любит комфорт. Он и сам теперь любит комфорт. Возраст!..

В 1902 году он написал портрет Ильи Семеновича. Надменное лицо, холодный взгляд из-под пенсне, несколько искусственная поза и вместе с тем несомненный ум и одухотворенность. В портрете удалось передать сложный духовный облик близкого человека, его характер, полный противоречий.

С 1899 года между Серовым и Остроуховым возобновляется оживленная переписка, прервавшаяся после женитьбы Остроухова на целых девять лет ^[52]. Письма говорят о том, что отношения их опять стали дружескими.

И дела в «Мире искусства», и конфликты с передвижниками, и воспитание художественной молодежи в Училище живописи, ваяния и зодчества – обо всем этом можно говорить с Ильей Семеновичем. Все это увязывается ими в один узел с новым делом – Третьяковской галереей. Здесь предстоит много хлопот, и они отлично друг друга понимают. Третьяков, покупая картины, давал возможность русским художникам жить, писать, создавать новые картины – это одна сторона дела. Одновременно нужно пополнять галерею картинами старых мастеров. И письма Серова к Остроухову полны сообщениями о продаже картин, просьбами не упустить продающееся:

«Тебе уже писал С. П. Дягилев о доставленных ему двух портретах Левицкого – мужской и женский – оба подписаны и хорошего времени, – хорошо сохранены…»

«Интересная вещь Рериха может уйти, как быть? Серов. Боткина».

«Наш Совет идеален: отличная картина Рериха упущена. Серов».

Эта новая должность ставит его иногда в изрядно щекотливые положения. Родственник Врубеля продает «Пана». Вещь отличная, ее нужно купить, но цена – пять тысяч. Серов считает цену высокой. Родственник объясняет: Врубель болен, деньги эти необходимы ему на лечение. «Как член Совета галереи объявил ему, что не могу входить в рассуждение о болезни М. А… (Это касается меня как товарища М. А.), что я немедленно отпишу в Москву об этом, но все же нахожу, что цена высока, и убежден в этом смысле относительно Совета. И вот теперь спрашиваю тебя и Александру Павловну». В этом письме Серов, обычно такой лаконичный, долго и многословно убеждает Остроухова, что «Пана» купить надо обязательно. Он опечален всей этой историей, тем, что бессилен именно из-за своего влияния помочь Врубелю! «Не знаешь ли, когда я выбываю из Совета? – спрашивает он Остроухова. – Шансы на помещение Врубеля в галерею без меня в Совете, пожалуй, даже почти наверняка, будут слабее, а между тем галерея должна иметь Врубеля, и хорошего. Подумайте и скажите, что может предложить галерея».

Врубель в то время уже был безнадежно болен. Он лежал в психиатрической больнице и почти все время был невменяем. И Серов в каждом письме просит Остроухова написать, что с Врубелем: «Часто о нем вспоминаю с печалью».

«Пан» попал, конечно, в Третьяковскую галерею, как попали туда и другие картины Врубеля.

Но зато в чем Серов был непреклонен и решителен – это в покупках картин молодых талантливых художников.

Когда читаешь книги о художниках, начавших свою деятельность в ту пору, неизменно узнаешь одно и то же: благодаря Серову художник получил признание, Серов заметил его, указал на него Дягилеву, и картина попала на выставку «Мира искусства», Серов настоял на покупке его картины Третьяковской галереей.