Я коснулась его ладони.
Связь была мгновенной, это потрясало, ведь она была сильнее, чем с Пенебриггом. Но картинки меня запутали.
Сначала там были даже не картинки, а тьма, что мерцала кругом, словно чернила. А потом я ощутила свое движение, этого не было, когда я тренировалась с Пенебриггом. Я склонилась, ободранные локти и колени впивались в окружающие меня черные стены. Дым жалил горло, шея пылала.
Треск! Вспышка жара пронзила ноги. Вдруг я задрожала от страха так сильно, что колени начали подгибаться. Но я не могла упасть, нельзя было падать, ведь внизу была огненная яма…
— Хватит! — проревел Нат.
Я моргнула, картинки пропали, словно их и не было. Вместо этого я увидела перед собой Ната, он стоял и не скрывал гнева. Пенебригг был рядом с ним.
— Как ты посмела? — прокричал Нат.
Все еще растерянная от увиденного, я просто смотрела на него.
Пенебригг опустил ладонь на его плечо.
— Уверен, она не хотела…
Нат сбросил его плечо и посмотрел на меня с ненавистью.
— Может, ты и Певчая, — сказал он, — но ты ничем не лучше Скаргрейва и его воронов.
Он захлопнул за собой дверь чердака.
* * *
— Он не хотел так сказать, — сказал Пенебригг, когда Нат ушел. — Он просто разозлился. Он придет в себя, когда остынет.
Я дрожала, надела цепочку и коснулась камня.
— Он сказал, что я не лучше тенегримов!
— Ну что ты. Он знает, что глупо так говорить. Но он был в шоке, — я хотела заговорить, но Пенебригг вскинул руку. — Я не пытаюсь его оправдать, милая. Но, может, стоит объяснить мне, как ты дошла до чтения его мыслей.
Я не знала, как Пенебригг узнал, что я читала мысли.
— Ты говорила вслух, милая, — сказал он мне, когда я спросила. — Я услышал лишь конец, но все было ясно. Как же ты до этого дошла?
Мои подозрения, которые становились все сильнее, показались не такими важными, когда я озвучила их Пенебриггу.
— Выдаст нас Скаргрейву? Нат? — Пенебригг вскинул белые брови. — Даже странно так думать.
Я слышала неодобрение в его голосе и попыталась защититься.
— Но он что-то скрывает. Я знаю. Что-то, связанное с огнем. И тенегримами.
Пенебригг сцепил пальцы и нахмурился.
— У Ната, как и у любого человека, есть свои секреты. Но они не такие, как ты думаешь, — он покачал головой. — Не люблю лезть в личную жизнь Ната, еще и так жестоко. Но ты его не поняла, так что, думаю, нужно объяснить.
Я жестоко влезла в жизнь Ната?
Я хотела лишь обезопасить себя, так заговорил внутренний голос. Чтобы все были в безопасности. Но Пенебригг посеял во мне достаточно сомнений, и я была готова выслушать его.
— Нат пережил столько ужасов, что нам и не снилось, — начал Пенебригг.
Новый страх пронзил меня.
— Его ловил Скаргрейв?
Пенебригг нетерпеливо покачал головой.
— Думаешь, Скаргрейв — единственный источник зла в этом мире? Нет. Другие тоже вредят, как тот маг, что купил Ната, когда ему было шесть.
— Маг?
— Не настоящий, — сказал Пенебригг. — Лживый фокусник, путешествующий по городам, грабя жертв по пути. Ему нужен был мальчик на побегушках, и дядя Ната хотел избавиться от племянника. И Ната продали за пару шиллингов этому мерзавцу, который бил его и учил воровать из карманов, заставлял лазать по огненному туннелю, чтобы развлекать толпу. Ужасно, как ни смотри.
Мрак, дым, огонь. Мне стало не по себе, я вспоминала картинки из разума Ната. Даже пара мгновений, что я испытала, были ужасающими. А каково ему было переживать их лично?
— Он попытался сбежать, — сказал Пенебригг, — и его хозяин надел на него медный ошейник с кольцом, чтобы можно было просовывать цепь. Два года спустя, когда он снова попытался сбежать, ошейник остался на его шее.
Два года. Два года он провел в ошейнике. А был тогда мальчиком.
Это многое объясняло в Нате, от шрама на шее до его ярости.
— Во второй раз ему повезло больше, — сказал Пенебригг. — Он убежал ночью, ошейник было плохо видно, и он ворвался в кладовую за моим магазином. Худой, как гончая, и ужасно голодный. Но он искал не еду, а инструменты, чтобы сломать ошейник. Я помог ему, и с тех пор он — мой ученик.
Я пыталась все осознать.
— Он бывает едким, знаю, — сказал Пенебригг, — но у него хорошая голова на плечах, сильное сердце. И любит науку. Мне даже завидуют в Невидимом колледже из-за такого ученика, и это было до того, как мы обнаружили его таланты к шпионажу и воровству. Тайные туннели, скрытые лестницы и темные проходы его не страшат.
— Нет? — я вспомнила страх, который ощутила, пока была в сознании Ната, и я не была так уверена. Пенебригг, похоже, тоже сомневался.
— Он себя не выдает. Но меня беспокоит, что с той первой ночи он больше не говорил о старой жизни. И мне не дает говорить об этом. Он оставил все позади. Так он сказал. И то, что ты увидела правду, сильно потрясло его.
— Да, — и я не сдержалась и добавила. — Меня тоже.
— Конечно, милая. Прости, что все так произошло. Мне вас жаль. Но правда в том, что я тревожусь за Ната. Хотелось бы, чтобы он поговорил со мной об этом, но он вряд ли так сделает.
— Вряд ли он захочет меня видеть, — сказала я.
— О, он остынет. И скоро. Он — практик, наш Нат, и он знает, что если мы хотим победить, нам нужен каждый союзник, — Пенебригг успокаивающе улыбнулся мне. — И твоя попытка прочитать его разум в таком свете была большим успехом. Против врагов этот дар будет силен.
Я подумала об этом.
— У Скаргрейва есть вороны, у вас — я. Вы об этом, да?
— Можно и так сказать, — он посмотрел на меня сквозь очки. — Это тебя беспокоит?
Нат сказал, что я ничем не лучше Скаргрейва. И воронов. Я не могла прогнать эти слова из головы.
— То, что делает песня… — я пыталась подобрать слова, — что делаю я… напоминает немного тенегримов, да?
Было бы хорошо, если бы Пенебригг тут же опроверг мои слова. Но он сказал:
— Может, немного. Но так и солнце напоминает луну. Это небесные тела, но они отличаются в механике и эффектах.
Я поежилась. Я не хотела быть похожей на тенегримов.
Пенебригг положил ладонь поверх моей.
— Милая, ты делаешь это по верным причинам. Благодаря тебе, у нас появилась надежда на победу. Нат это знает. И когда он сможет это обдумать, он точно станет надеяться, как и я, что твои силы продолжат расти.
Я не была так уверена.
— Но…