Касты. Истоки неравенства в XXI веке - читать онлайн книгу. Автор: Изабель Уилкерсон cтр.№ 19

Исследование генома человека и ДНК отдельных людей в целях воссоединения семей показали, что расы в нашем понимании не существует в природе. Это выдумка, в которую люди на протяжении многих поколений научились верить как в неоспоримую истину.

Два десятилетия назад анализ генома человека показал, что все люди на 99,9 % одинаковы. «Раса есть понятие социальное, а не научное» ^[68], – сказал Дж. Крейг Вентер, генетик, руководивший Celera Genomics, к моменту окончания расшифровки человеческого генома в 2000 году. «Мы все эволюционировали за последние 100 тысяч лет от горстки племен, мигрировавших из Африки и постепенно заселивших весь мир». Это означает, что вся расовая кастовая система, катализатор ненависти и гражданской войны, была построена на том, что антрополог Эшли Монтегю назвал «произвольным и поверхностным отбором черт», происходящих из нескольких из тысяч генов, определяющих человеческое существование как вида. «Идея расы, – писал Монтегю, – на самом деле была заговором, организованным классом эксплуататоров, стремящегося поддерживать и защищать свои привилегии от тех, кого в корыстных целях отнесли в низшую касту» ^[69]8.

Мы принимаем идею расы во всей ее нелогичности, потому что нас так учили с детства. Мы видим человека с более белой кожей, чем у большинства «белых» людей, и мы понимаем, что они не «белые» (и, следовательно, принадлежат другой категории) из-за мельчайшей разницы в складках их век и потому, что, возможно, их бабушка родилась в Японии. Мы видим человека с кожей цвета эспрессо, более темной, чем у большинства «черных» людей в Америке, и считаем, что он на самом деле не «черный», абсолютно не «черный» (и, таким образом, относится к совершенно иной категории), потому что волосы у него скорее волнистые, чем кудрявые, и, возможно, он родился на Мадагаскаре. Нас нужно учить этой нелогичности. Маленькие дети, которые еще не успели усвоить все правила, будут описывать людей такими, какими они их видят, а не политическими обозначениями (черный, белый, азиат или латиноамериканец), до тех пор пока взрослые не «исправят» их, чтобы объяснить правильные обозначения касты, и таким образом сделать иррациональное обоснованным. Цвет – это факт. Раса – это социальный конструкт.

«Мы думаем, что имеем дело с расой, когда замечаем определенные физические различия, такие как цвет кожи, разрез глаз и прямота волос», – писали Смедли. «На самом же деле мы «замечаем»… социальные условности, стереотипы, которые связали с этими физическими особенностями идеологией расы и оставленным ей историческим наследием».

И все же, как отмечает историк Нелл Ирвин Пейнтер, «американцы верят в расу, как необразованные люди – в суеверия» ^[70].

* * *

Слово «каста», которое накрепко ассоциируется с Индией, как выяснилось, пришло не оттуда. Оно происходит от португальского слова casta, которое в эпоху Возрождения означало «раса» или «порода». Португальцы, которые были одними из первых европейских торговцев в Южной Азии, применили этот термин к народу Индии, наблюдая разделение индусов. Таким образом, слово, которое мы теперь приписываем Индии, на самом деле возникло из интерпретации увиденного европейцами; оно пришло из самой западной культуры, создавшей Америку.

Однако индийская концепция разделения на классы уходит корнями в глубокое прошлое, и она на тысячи лет старше европейской концепции расы. Первоначально социальные ступени иерархии были известны как варны, древний термин для обозначения основных категорий так называемой (и индийцами с недавних пор тоже) кастовой системы. Человеческая потребность к созданию иерархий проходит через общества и культуры, предшествует идее расы и, следовательно, сама по себе глубже и старше, чем топорный расизм и сравнительно новое разделение людей по цвету кожи.

До того самого момента, как европейцы открыли Новый Свет и столкнулись с людьми, внешне отличающимися от них самих, концепции расизма в том виде, в каком мы его знаем, не существовало в западной культуре. «Расизм – это современная концепция, – писал историк Данте Пуццо, – поскольку до XVI века в реалиях и мышлении Запада не было практически ничего, что можно было бы назвать расистским» ^[71].

Слово на букву «Р»

В наши дни мы сталкиваемся не с классическим расизмом времен наших предков, а с мутацией программного обеспечения, которое приспосабливается к обновленным потребностям операционной системы. Спустя полвека с тех пор, как протесты за гражданские права вынудили Соединенные Штаты объявить санкционированную государством дискриминацию незаконной, изменилось и само понимание расизма в Америке, и теперь это слово стало одним из самых спорных и неправильно понимаемых в американской культуре. Для господствующей касты это слово как бы радиоактивно – услышав его, люди возмущаются, пугаются, все отрицают, спешат приписать расизм тому, кто осмелится заговорить о нем. Непринятие этого слова часто сводит на нет любое обсуждение лежащего в основе поведения, которое оно призвано описывать, тем самым размывая его смысл.

Социологи часто определяют расизм как сочетание расовой предвзятости и системной власти, рассматривая расизм, как и сексизм, прежде всего как действия людей или систем, обладающих личной или групповой властью над другим человеком или группой с меньшей властью, как, например, мужчины имеют власть над женщинами, белые – над цветными и угнетатели – над угнетенными.

Но со временем расизм часто сводился к чувству, пороку, смешанному с предубеждениями, связанными с отношением к конкретному человеку как к хорошему или плохому. Он стал означать открытую или скрытую ненависть к человеку или группе людей из-за приписываемой им расы; точка зрения, в которой мало кто признается. В то время как люди признают или заявляют о своем сексизме, ксенофобии или гомофобии, они же могут сразу отклонить обвинения в расизме, заявив, что у них нет «ничего расистского» или что они «наименее склонны к расизму из всех, кого вы когда-либо встречали», что они «не смотрят на цвет», что их «лучший друг – черный», и, возможно, даже на сознательном уровне они в это верят.

Что означает расизм в эпоху, когда даже экстремисты боятся в нем признаться? Что есть лакмусовая бумажка для выявления расизма? Кто является расистом в обществе, где кто-то может отказать в аренде цветным людям, массово арестовывать смуглых иммигрантов или вывешивать флаг Конфедерации, но не может быть «определен» как расист, пока не признается в этом или не будет пойман на вещественном доказательстве / прямом оскорблении? Зацикленность на охоте на отдельных расистов или сексистов может показаться проигрышной битвой, в которой мы обманываем себя, думая, что искореняем несправедливость, выбивая признание, которое (а) не всегда получается выбить, (б) сосредоточит общественное внимание на отдельном человеке, а не системе, которая создала этого человека, и (в) покрывает тех, кто, прикидываясь благородным и непредвзятым, первым покажет на другого пальцем, тем самым отводя от себя подозрение и сохраняя целостность иерархии.