Тест Роршаха. Герман Роршах, его тест и сила видения - читать онлайн книгу. Автор: Дэмион Сирлз cтр.№ 43

Бурри начал регулярно ездить в Геризау на сеансы терапии, и в январе Роршах провел с ним чернильный тест. Протокол пастора включал семьдесят один ответ — поистине огромное количество — и четко определил терзавшие пастора многочисленные проблемы: чрезмерный самоконтроль, неспособность проявлять эмоции, педантичная тщательность, бесконечные размышления, навязчивые фантазии, мучительные сомнения, болезненная неспособность доводить до конца начатые дела, недостаток теплоты в его отношении к жизни… Спустя пять месяцев Бурри повторно прошел чернильный тест, и на этот раз результаты продемонстрировали, насколько он «изменился в процессе анализа; его “рефлекторный спазм”, навязчиво заставлявший пастора сознательно подолгу обдумывать каждую мысль и переживание, исчез». Бурри стал более адаптируемым, его «эмоциональные отношения и связь с окружающими стали устойчивее», его способность постигать собственный внутренний мир была теперь «более свободной и более мощной» — он дал больше оригинальных ответов и более чем в два раза больше ответов Движения, чем в прошлый раз. В то время как «вид интеллекта Бурри изменился в наименьшей степени», как определил это Роршах, его компульсивное подавление внутренних импульсов «изменилось почти полностью».

Ответ на вопрос Грети был дан в реальности: люди могут измениться, могут вылечиться, и Роршах закончил терапию, добившись чудесных результатов, за которые Бурри и Грети были ему благодарны. Грети написала ему: «Спасибо вам за всё. Терапия, которую вы с ним провели, была очень успешной, это было как раз то, в чем он нуждался, и уж понятно, насколько счастливой это сделало меня!» Через четыре месяца молодожены Бурри пригласили Роршаха на свадьбу.

По мере того как Роршах применял чернильные пятна в целях психоанализа, его терапевтическая практика, а также результаты интеллектуального анкетирования, полученные от таких испытуемых, как Бурри, углубляли его понимание теста. «Я многому научился благодаря вам», — написал Роршах Гансу Бурри, когда отправлял ему результаты его второго теста. Совет Бурри о запоминании снов в итоге вошел в книгу Роршаха об эксперименте слово в слово. Это случилось потому, что тогда у него еще не было возможности издать эту книгу.

К февралю 1920 года, когда он написал свою заявку об «очень простом эксперименте», Роршах уже пытался опубликовать материалы теста в течение полутора лет. Та заявка была не первой и не последней его попыткой. Минуло еще полтора года задержек и проволочек, прежде чем тест наконец-то был выпущен в печатном виде.

Главная проблема заключалась в изображениях. И, как всегда, в деньгах. Стоимость печати чернильных пятен выходила очень высокой, особенно цветных. Впервые попытавшись опубликовать версию 1918 года в одном журнале, Роршах предложил напечатать только одну цветную кляксу и несколько черно-белых, возможно, значительно уменьшенных в размере. Редактор был давним другом и соратником Роршаха, но предложил Герману самостоятельно оплатить печать. Это было невозможно. Тогда он подсказал Роршаху название благотворительного фонда, который, возможно, смог бы помочь профинансировать публикацию, но из этой затеи тоже ничего не вышло. Издатели продолжали упираться, и Роршах предложил уменьшить размер изображений на одну шестую или напечатать все кляксы в уменьшенном виде на одной странице, либо заменить цвета различными видами штриховки. Был даже вариант выпустить версию, в которой читатели сами должны раскрасить картинки. «Как примитивны все эти полумеры!» — писал он.

Эта все более утомительная борьба за публикацию сопутствовала профессиональной карьере Роршаха в течение трех лет. Она помогла углубить и обогатить тест. По мере того как Роршах отсылал письмо за письмом, телеграмму за телеграммой своим потенциальным издателям и коллегам, у которых было больше связей, настрой его посланий был сперва профессиональным, затем умоляющим, потом угрожающим и, в конце концов, преисполненным отчаяния. Его собственное понимание чернильных пятен продолжало улучшаться.

Он стал более опытным в применении нового метода и понял, что лежит за ним. Сталкиваясь с издательским давлением и требованиями что-то изменить, он выбирал, где можно пойти на компромисс, а где нужно четко отстаивать свою точку зрения. К январю 1920 года он был «счастлив, что тест не был опубликован в том виде, какой имел в 1918 году. Вся работа выросла теперь в нечто большее, и, даже если основные факты из черновика 1918 года не требуют изменений, все же есть многое, что нужно добавить. В 1918 году из-за войны случился дефицит бумаги, и мое стремление сказать как можно больше на как можно меньшем пространстве сделало ту версию во многих отношениях хуже». Все же время настало: «Я работаю над этим экспериментом уже много лет. Кое-что необходимо опубликовать».

Одним из следствий задержки было то, что Роршах успел за это время собрать намного большую коллекцию результатов. К осени 1919 года он протестировал 150 шизофреников и 100 человек, не являвшихся пациентами, используя одинаковые изображения, — по той причине, что, как он указывал, результаты могут быть сведены в единую таблицу только когда применяются одни и те же методы тестирования. Это количество вскоре выросло до 405 эпизодов — хорошего размера выборка, делавшая его итоговую книгу намного более убедительной и позволившая ему дать более точное определение «оригинальных» ответов, поскольку они встречались не чаще одного раза на сотню проведенных тестов. Он смог переключиться от субъективного суждения о хороших и плохих ответах к более объективному определению того, является ли ответ типичным или нетипичным. Как он изложил это в одном из пунктов своей лекции, проведенной в Санкт-Галлене, при этом, возможно, используя себе во благо местную аппенцелльскую традицию к преувеличению, чтобы произвести более сильное впечатление:

«Субъективно я ощущаю, что единственным хорошим ответом на карточку I, например, является такой: ”Два ряженых с новогоднего карнавала, одетые в ниспадающие плащи, стоят с каждой стороны, а посередине между ними находится женское тело без головы — или с головой, наклоненной вперед”. Однако наиболее распространенные ответы среди испытуемых таковы: бабочка, орел, ворон, летучая мышь, жук, краб и реберная секция. Ни один из этих ответов не кажется очевидным мне самому с субъективной точки зрения, но, поскольку их много раз давали образованные здоровые люди, я вынужден засчитывать эти версии как хорошие или нормальные ответы — кроме краба, конечно».

В 1919 году Роршах начал проверять точность результатов теста единственным способом, которым мог, — путем постановки диагнозов вслепую. На самом деле именно ему приписывают изобретение термина «слепая диагностика», то есть проведение теста в отсутствие личного контакта. Роршах находил людей, которые могли справиться с чернильным тестом и прислать ему протоколы, чтобы он мог подсчитать ответы и интерпретировать их, не зная об испытуемых больше ничего. Потом они говорили ему, правильными или нет были его интерпретации. Эта практика началась с его ближайшего друга, Эмиля Обергольцера, бывшего ассистента Блейлера, открывшего собственную практику в Цюрихе. В заявке на книгу 1920 года Роршах упоминает, что «контрольные эксперименты проводились следующим образом: я диагностировал людей, о которых не знал практически ничего, — здоровых, невротиков и психотиков, — основываясь исключительно на протоколах тестов. Коэффициент ошибок составлял меньше 25 %, и к настоящему моменту большинства этих ошибок удавалось избежать, если я знал, например, пол и возраст испытуемого, — вещи, которые я изначально решил оставить неизвестными».