Сын губернатора - читать онлайн книгу. Автор: Ольга Рузанова cтр.№ 3

Наверное, речь идет о машине. Я, если честно, в них вообще не разбираюсь, поэтому, коротко кивнув, возвращаюсь к изучению темы стилистики.

В нашем селе иномарки можно пересчитать на пальцах двух рук, остальные ездят на автомобилях отечественного автопрома. У нас и вовсе машины никогда не было.

А кому в нашей семье водить? Маме, всю жизнь проработавшей продавцом в Промтоварах или деду, которого я трезвым видела от силы два раза в год?

У нас и велосипеда-то никогда не было, и телевизор всего один и тот допотопный.

- Говорят, в прошлом году он с Казанцевой с третьего курса встречался, - трещит Юлька, как заведенная, но я ее болтовню пропускаю мимо ушей.

Я в город учиться приехала, а не богатеньких мальчиков и их тачки обсуждать. Получу высшее образование, устроюсь на хорошую работу и найду, наконец, своего родного отца.

Он у меня не деревенский. Городской. Мама перед смертью рассказала, что у них был короткий роман, после которого он сразу уехал, и они потерялись. Он даже не знал, что она забеременела.

Дед говорит, он интеллигент, приезжал к нам в село, когда там молокозавод новый открывали. Мама ему комнату сдавала, ну а потом, когда он уехал, я родилась.

Я хочу человеком стать прежде, чем его найду. Чтобы он мог гордиться мной.

В буфет универа я хожу позже остальных. В этом есть свой смысл, хоть и приходится иногда опаздывать на пару. Во-первых, к концу перемены уже нет очереди, во-вторых, мне почти всегда перепадает чья-нибудь несъеденная булочка или пирожок.

К тому же, золотая молодежь нашего Вуза сюда не ходит, они, как правило, тусуются в кафе через дорогу, а здесь обедают бюджетники.

Нищеброды, как называют нас мажоры и мажорки.

Можно спокойно есть, не опасаясь стать объектом их злых шуточек.

- Здрасти, - останавливаюсь возле прилавка с выпечкой и начинаю делать вид, что ищу деньги в рюкзаке.

Заглядываю внутрь, с озадаченным видом шарю в боковых кармашках.

- Что, опять деньги потеряла?

- Не знаю, - жму плечами, - может, в общежитии забыла, но, кажется, я их сюда убирала.

Тетя Марина, полная невысокая женщина в бордовой косынке и такого же цвета фартуке, только усмехается. Не верит, потому что этот фокус я проделываю уже в третий раз.

Покачав головой, молча наливает в пластиковый стаканчик чаю и протягивает пирожок, обернутый салфеткой.

- Спасибо! – расплываюсь я в улыбке, - тетя Мариночка, хотите, я после пар вам тут помогу, а?

- Обойдемся, - подает голос вторая женщина, она меня недолюбливает, - и языком не трепи, что мы тут благотворительностью занимаемся.

- Не буду, - обещаю клятвенно и снова обращаюсь к тете Марине, - я могу кастрюли помыть или полы… Я умею, я в детдоме всегда помогала.

- Ешь и иди на учебу, Раиса, - говорит она строго.

Я еще раз благодарю сердобольную женщину и, присев за столик у окна, быстро поедаю свой обед.

После лекций забегаю в деканат узнать, не нужна ли им моя помощь в подготовке к завтрашнему мероприятию посвящения в студенты и, получив от ворот поворот, с чистой совестью иду домой.

Накидываю на голову капюшон и выхожу из универа. Погода наладилась, дождя больше нет, светит солнце, но лужи высохнуть еще не успели.

Стараясь не промочить ноги, иду вдоль корпуса, минуя парковку, хотя через нее до общежития путь ближе. Но я стараюсь обходить ее стороной, потому что после занятий там традиционно целое столпотворение богатеньких деток местных чиновников. Типа того сына губернатора.

Не хочется раздражать их своим видом.

Плетусь, не торопясь, низко опустив голову, и вдруг слышу агрессивные выкрики из толпы на парковке. Обернувшись, останавливаюсь.

Суета возле двух черных тачек. Расфуфыренные девчули, среди которых я узнаю тех, что меня толкали вчера, снова кого-то прессингуют.

А еще себя высшим обществом считают. Как бабы базарные.

Собираюсь уже пойти дальше, как вдруг вижу их жертву. Это девчонка, которая со мной за партой сидит. Готка Инга.

Смотрит на них исподлобья, пока одна толкает ее, а остальные сыплют оскорблениями.

Капец.

Затаив дыхание, наблюдаю за развитием событий. Вот они уже всей толпой мотают ее из стороны в сторону, а самая агрессивная из них, дает Инге пощечину.

Я мгновенно вспыхиваю. Какого черта она не сопротивляется? Почему не дает сдачи?!

Не давая себе отчета в собственных действиях, перепрыгиваю через лужу, затем – через невысокое кованное ограждение и буквально врываюсь в толпу.

- Чего вам от нее надо?

Инга смотрит с недоумением, а девчонки тут же переключаются на меня.

- Иди, куда шла, убогая! – высокомерно проговаривает высокая блондинка.

- Брысь, мышь, пока под раздачу не попала!

Чувствую, как слабеют колени. Страшно, потому что я на своей шкуре знаю, что значит, оказаться наедине с агрессивно настроенной толпой. Но и уйти тоже не могу. Совесть заест.

- Она одна, а вас много, - говорю еле слышно, - так не делается…

- Слышь, сиротка, - хватает меня за грудки девица с короткой прической, и я узнаю в ней ту, которая вчера поставила мне подножку, - вали, пока тебе морду не начистили.

Я теряюсь и в шоке хлопаю глазами. Как такое возможно в престижном Вузе?!

В панике смотрю на Ингу, но она, потирая щеку, отводит взгляд.

- Чеши домой, колхозница, - вторит подруге еще одна фифа.

Мягко, но настойчиво снимаю с себя чужие руки и обращаюсь к Инге:

- Пойдем.

Она делает шаг по направлению ко мне, но ее тут же останавливают, дергают за куртку назад, отчего она заваливается на стоящую рядом машину.

Я инстинктивно бросаюсь ей на помощь и чувствую, как меня жестко откидывают назад. Капюшон с головы слетает, и чья-то рука вцепляется в мои волосы. Поскальзываюсь и падаю на спину, ударяясь копчиком об асфальт.

От боли на несколько мгновений теряю связь с реальностью. Как сквозь вату проникают в уши чухой смех и оскорбления, мгновенно поднимая во мне волну глухой ярости.

В голове обрывками проносятся кадры того, как били меня на второй день пребывания в детдоме. За то, что не захотела делиться личными вещами, привезенными мной из дома. Их не остановили ни слезы, ни мольбы. Били до тех пор, пока я не отключилась.

После того, как исчез последний синяк, я поклялась, что больше никогда не дам себя в обиду. Буду драться до последней капли крови, но ни за что не покажу больше никому своих слез.

Едва ко мне возвращается способность видеть и слышать, я хватаю обидчицу за ногу и резко дергаю ее на себя. Она оказывается к этому не готовой, нелепо размахивая руками, с грохотом, заваливается на спину.