Сын губернатора - читать онлайн книгу. Автор: Ольга Рузанова cтр.№ 56

Немного подумав, отправляю фото Герману, Полине и отцу.

После нашего знакомства папа звонил мне один раз перед самым отъездом. Интересовался, как дела и даже расспрашивал о маме. Я отвечала односложно, но сегодня у меня отличное настроение, и меня просто распирает от счастья и любви ко всему живому.

В конце концов, вряд ли мой отец хуже деда. А деда я по-своему любила, так, неужели не найду в своем сердце места и для родного отца?

Глянув на часы, поднимаюсь с лежака и, нацепив на нос солнечные очки, направляюсь в сторону нашего номера. Уже третий раз за день приветливо киваю соседям, милой семейной паре с пятилетним сынишкой и, свернув на выложенную мраморной плиткой тропинку, неспешно иду мимо мандариновых и гранатовых деревьев.

Заношу ногу на первую ступень и крыльца и слышу неясный шорох позади. Сердце, сделав кувырок, радостно подскакивает к горлу.

- Герман, - шепчу, оглянувшись.

Бросаю на землю пляжную сумку и со всех ног мчусь в нему навстречу. Он делает то же самое. Отбрасывает в сторону чемодан и подхватывает меня на лету.

- Ты рано! – затягиваюсь любимым запахом и прижимаюсь щекой к его лицу.

- Я торопился.

- Торопил пилотов?

- Ага, - без намека на улыбку кивает он, на что я начинаю смеяться.

- Так скучал?

- Скучал, - тоже улыбается, но глаза остаются серьезными.

Я списываю все на усталость и нервотрепку последних перед выборами недель, поэтому, нежно поцеловав в губы, беру за руку и веду в номер.

- Как дела? Как прошло то мероприятие?

- По плану, - отвечает Герман тихо.

А затем, едва за нами закрывается дверь, подхватывает меня под ягодицы и сразу несет на второй этаж в спальню. Сваливает на кровать и, пожирая взглядом, быстро избавляется от одежды. Стягивает футболку и шорты сразу вместе с боксерами.

Я, притихнув, смотрю на него во все глаза.

Боже, как я соскучилась! Как ждала!

Медленно развожу ноги в стороны и накрываю ладонью ткань купальных бикини.

Взгляд Германа темнеет как туча перед грозой. Обхватив пальцами эрегированный член, принимается водить по нему рукой.

Я ничего не могу с собой поделать, не отрываясь, наблюдаю за неспешными движениями, чувствуя, как нагревается в венах кровь. Неосознанно двигаю собственной ладонью в унисон с ним.

Герман смотрит на мою руку, я – на его.

- Разденься, - велит глухо.

Я дергаюсь от прострелившего меня желания. Опираясь на пятки, приподнимаю бедра и задираю подол полупрозрачного пляжного платья на пояс. После чего, нырнув рукой в плавки, трогаю себя, с удовлетворением наблюдая, как высоко вздымается его грудь и как напрягаются ноздри.

- Ра-я!.. – шипит предостерегающе, - не буди во мне зверя…

- Хорошо, - лепечу кротко.

Поддев кончиками пальцев плавки, стягиваю их по ногам и бросаю на пол.

- Умница, - бормочет Герман, делая шаг в моем направлении, - а теперь разведи ножки и покажи, как сильно ты скучала…

Я сгораю заживо. С огромной радостью и по собственной воле полностью подчиняюсь его воле.

Облизав сухие губы, прикрываю глаза и раздвигаю бедра.

Слышится звук приближающихся шагов, а в следующее мгновение его руки обхватывают мои колени и прижимают их к животу.

- Ты так загорела, Коротышка… вылитая киприотка.

Да, я видела себя в зеркало в ванной. Теперь на моем смуглом теле белеют три светлых треугольника.

Растерев влагу по лепесткам, Герман погружает в меня два пальца. Выгнувшись в пояснице, я тонко стону. Низ живота тянет, а там, где ласкает его рука, все дрожит и пульсирует.

- Вижу, скучала, - констатирует он, после чего медленно в меня входит.

Двигается неспешно, внимательно глядя в мое лицо, словно проверяет мою выдержку на прочность. А я и не думаю торопить, мне так не хватало его эти дни, что я хочу растянуть этот момент до максимума.

- Поцелуй меня, - прошу, протягивая к нему руки.

Герман, приподняв меня, помогает избавиться от платья и накрывает собой. Целует в губы, не преставая двигаться, жалит жадными прикосновениями. Вжимается в меня до невозможности сделать глоток воздуха.

- Я люблю тебя, Коротышка.

- И я тебя…

- Люблю! Слышишь?! – повторяет с отчаянием.

- Слышу, Герман… - шепчу, чувствуя, как подкатывает оргазм, - слышу, любимый…

С глухим рыком он прикусывает мою шею зубами и резко меняет темп толчков. Знает, что это неизменно доводит меня до пика.

Намертво вцепившись в крепкую шею, я прижимаюсь открытым ртом к его щеке.

Горячие спазмы, один за другим, сотрясают мое тело. Я захлебываюсь в эйфории и, кажется, даже плачу от счастья.

Герман всегда идет следом, срывается, едва почувствовав, что я кончаю. Врезается в мое послушное тело и наполняет меня своим семенем.

С тех пор, как врач назначила мне таблетки, презервативами мы больше не пользуемся.

- Какие планы на завтра? – немного отдышавшись, спрашивает он.

- О! Планов громадье! – хихикаю я, устраиваясь на его плече, - у меня расписан каждый день.

- Как скажешь… я весь в твоем распоряжении.

Вскоре Греховцев засыпает, а я еще долго им любуюсь, жмусь ближе и, стараясь не потревожить сон, покрываю его всего легкими поцелуями.

Следующие семь дней походили на сказку. Эта была неделя концентрированного счастья. Если бы была возможность, брать его потом маленькой ложечкой и подслащивать серые будни, хватило бы до конца жизни.

Герман, как выяснилось, оказался более подготовленным, чем я. Он так грамотно чередовал наши поездки и экскурсии с банальным валянием на пляже, что я ни разу не почувствовала себя уставшей от впечатлений.

Мы посетили все достопримечательности Пафоса и его окрестностей. Ныряли с опытными дайверами и ходили на яхте в море. Побывали в знаменитой Купальне Афродиты, месте всех влюбленных, а последний день провели на крохотном острове вдали от посторонних глаз.

Не знаю, будет ли у меня возможность еще когда-нибудь побывать в подобном месте, я уверена, что эта неделя останется самым ярким пятном в моей жизни.

- Спасибо тебе, - наверное, уже в сотый раз шепчу в полудреме.

Моя голова покоится на плече Германа, а меня, даже несмотря на гул двигателей самолета, нещадно клонит в сон, хотя уснуть все равно не могу.

Сердцем чувствую, как с каждой минутой все больше и больше он мрачнеет. Думает о чем-то своем, молчит. Я списываю это на, будь она неладна, предвыборную кампанию отца. Герман говорит, что накал ожидается как раз на последние дни перед выборами.