Ничего не говори. Северная Ирландия: Смута, закулисье, «голоса из могил» - читать онлайн книгу. Автор: Патрик Радден Киф cтр.№ 81

Эд Молони и Энтони МакИнтайр также продолжали считать МакКонвилл информатором. Они целиком и полностью доверяли устной истории Брендана Хьюза. Молони казалось, что Нуала О’Лоун, движимая очевидной симпатией к детям МакКонвилл, просто решила сделать категоричное заявление ради их большего спокойствия. Будучи упрямым репортером, Молони полагал, что ситуация обстоит вообще по-другому. По его мнению, О’Лоун едва ли могла поднять какие-либо архивы, указывающие на то, что МакКонвилл являлась шпионкой. Сколько секретных архивов Британской армии она просмотрела? Она не говорит. Быть может, были и такие записи, которые она не обнаружила. Действительно ли не осталось ни одного неперевернутого камня? Мэкерз считал, что армия или полиция могли намеренно скрыть участие Джин. Если она была стукачом и ИРА предупредила ее о необходимости прекратить свою деятельность, то со стороны властей было просто преступлением снова давать ей радио и отправлять ее на работу при наличии столь высокой вероятности того, что ее убьют.

Было нечто таинственное и в самом радио. Некоторые бывшие офицеры полиции вроде Тревора Кэмпбелла утверждали, что ни армия, ни полиция тогда не использовали для связи радио, а особенно для связи с осведомителями. Однако Эд Молони, работавший с исследователем, который служил в Британской армии, докопался до старых британских досье и нашел доказательства того, что маленькие радио (передатчики) использовались военными в Белфасте в 1972 году. Они даже разыскали фотографию британского солдата, стоящего в полном снаряжении у стены и держащего такое ручное радио (передатчик). И это в «Дайвис Флэтс».

Однако если такой радиопередатчик даже и существовал, было бы глупостью давать это устройство осведомителю низшего уровня, живущему с кучей детей в населенном республиканцами районе. А как насчет тонких стен в «Дайвис Флэтс»? Там и за чашкой чаю нельзя было побеседовать так, чтобы не услышали соседи из рядом расположенной квартиры. А значит, передавать сообщения по тайному передатчику было крайне рискованно. Когда Майкл МакКонвилл изучил воспоминания Брендана Хьюза, он вдруг понял, что тот никогда не говорил, будто лично видел радио. Возможно, это был просто слух, который бродил по Белфасту так долго, что стал восприниматься как факт. Быть может, люди, убившие Джин МакКонвилл, говорили об этом другим (или разговаривали между собой), чтобы как-то оправдать ту ужасную вещь, которую они совершили. Майкл также назвал нелепыми и оскорбительными предположения Хьюза о том, что дети МакКонвилл могли как-то помогать матери шпионить за соседями.

Но была и еще одна загадка, связанная с опубликованными воспоминаниями Брендана Хьюза. Она касалась времени исчезновения Джин МакКонвилл. Занимаясь расследованием, Нуала О’Лоун не смогла найти документы с точной датой того дня, когда исчезла Джин МакКонвилл. Дети всегда говорили, что это случилось однажды вечером в начале декабря. Джин ходила поиграть в бинго, а затем ее схватили, допросили и избили, прежде чем военные нашли ее, когда она бродила по улицам, и привезли в «Дайвис Флэтс». А на следующий вечер ее увели. Дети помнили, что она мазала синяки, оставшиеся после побоев. Хотя дети не были абсолютно уверены насчет даты, но говорили, что Джейн похитили 7 декабря 1972 года.

Эти временные рамки, похоже, противоречили тому, что рассказал Брендан Хьюз, который вспомнил, что МакКонвилл допросили, у нее забрали радио, она снова начала работать осведомителем, а некоторое время спустя ее схватили уже со вторым передатчиком. История, рассказанная Хьюзом, подтвержденная Долорс Прайс и официальным заявлением ИРА, гласила, что Джин МакКонвилл являлась не просто информатором, но и рецидивистом: ей велели прекратить помогать британцам и убили только после того, как она пренебрегла предупреждением. Но если МакКонвилл допрашивали и предупредили в ночь на 6 декабря, а затем похитили следующим вечером, то даты, указанные Хьюзом, неверны. Даже если представить себе, что мнимые хозяева МакКонвилл были настолько бессердечны, чтобы опять призвать ее к работе после предупреждения ИРА (хотя маловероятно, чтобы они так сделали), то они должны были снабдить ее новым передатчиком в течение 24 часов.

Дети МакКонвилл восприняли заключение О’Лоун как полное оправдание матери, наступившее по проишествии десятилетий подтверждение того, о чем они сами говорили все эти годы. Однако в нескольких значительных моментах заключение в действительности противоречило семейной версии событий. Работая с исторической документацией, Нуала О’Лоун обнаружила официальный отчет, в котором, вероятно, описывался тот вечер, когда бойцы ИРА забрали Джин из зала для игры в бинго на допрос. Согласно записям в старом полицейском журнале, бродящая по улицам женщина была найдена в Западном Белфасте в 11 часов вечера. Ее до этого явно били. В журнале указано имя – Мэри МакКонвилл, но ясно, что это была Джин, так как адрес совпадает: Аллея Святого Джуда в «Дайвис Флэтс». Также говорится, что к женщине «подходили много мужчин и женщин, которые требовали от нее перестать снабжать информацией военных».

Если даже оставить вопрос о том, правильно или нет ИРА посчитала Джин стукачом, этот документ тоже указывает на предупреждение, сделанное МакКонвилл. Но есть в полицейском журнале и еще один значимый для сомнений момент: согласно записям, МакКонвилл была найдена на улице после того, как ее избили и предупредили, не в ночь на 6 декабря, как предполагали дети, а на семь дней раньше – 29 ноября.

Майкл МакКонвилл и его братья и сестры в 1972 году были еще детьми. Они жили в военной зоне, их мать забрали, они были вынуждены воровать и лазать по помойкам, чтобы найти пропитание. В такой трагической ситуации никто и не смотрел на календарь. Память – странная вещь. Хелен помнит, что в тот день, когда Джин вывели из зала бинго, младшие дети пошли в школу; Майкл помнит, что они остались дома. Наверное, дети МакКонвилл просто перепутали даты прошлых событий, а Джин в действительности допрашивали 29 ноября и увели 30 ноября. Но в первых интервью прессе и в сообщениях социальным службам в начале января 1973 года дети настаивали, что мать увели в начале декабря, а не в конце ноября. Если дата похищения верна, а на полицейский отчет, найденный О’Лоун, можно положиться, то, видимо, между первоначальным допросом с предупреждением и тем моментом, когда Джин МакКонвилл увели, прошло больше одной ночи. Если эта хронология была бы верной, то она бы больше совпадала с временными рамками, озвученными Хьюзом.

* * *

В заключении О’Лоун есть и еще одна деталь, приводящая в замешательство. На протяжении десятилетий дети МакКонвилл рассказывали о той ночи, когда их мать пришла на помощь британскому солдату, раненному в «Дайвис Флэтс». Не один, а сразу несколько из них хорошо помнили подробности того вечера: семья сгрудилась в темноте квартиры; выстрелы стучали по бетонным коридорам; из-за двери слышались жалобные стоны солдата. Однако, сверившись с военными рапортами, О’Лоун не нашла никаких доказательств того, что в «Дайвис Флэтс» был ранен британский солдат. Возможно, рапорты содержат пробелы? Или, быть может, есть ошибка, связанная с характером ранения военного, или тем периодом в жизни МакКонвиллов, когда произошел этот эпизод. Невольно возникает сомнение, а не поступили ли дети МакКонвилл так же, как те, кто похитил их мать, не создали ли они легенду вокруг пропавшей женщины.