От глупости и смерти - читать онлайн книгу. Автор: Харлан Эллисон cтр.№ 112

Я сел на диван напротив телевизора, Дженни наклонилась ко мне.

–Волнуешься?

–Нет,– ответил я,– не мне ж оперироваться.

Она насупилась и отодвинулась.

Руни снова странно на меня посмотрела.

Мы прождали сорок пять минут; Луис то и дело выскакивал из-за двери и снова исчезал, как переключатель в музыкальном автомате. Я начал слегка беситься от скуки. По телику показали старый сериал «Линейка», только здесь название поменяли на «Бит Сан-Франциско»– интересно, сколько лет Уорнер Андерсон и Том Тилли уже снимаются. Потом начался еще один древний сериал, «Янси Дерринджер», и мне пришлось смотреть, как офицер-северянин, затаивший зло на благородного джентльмена-южанина, организует его безвременную кончину посредством расстрела. Я уже собирался заткнуть уши и высморкать свой мозг через ноздри, но тут вошла медсестра в белом и поманила блондинку. Они скрылись за дверью. Трусишка с побитым видом таращился в телик. «Янси Дерринджер» канул в небытие, и начался какой-то фильм с Томом Нилом (без усов), Эвелин Кейс и Брюсом Бернеттом –что-то про офицерское училище во время Второй мировой. Нудятина страшная, но Эвелин Кейс ничего. Я зевнул, наверно, раз восемьдесят. Луис еще несколько раз изобразил чертика из табакерки, а потом медсестра наконец вернулась.

–Мис…Идем позалста…– Она поманила Дженни.

Дженни нехотя встала, сжимая в руках сумочку с четырьмя сотенными банкнотами. Она слабо улыбнулась нам, а мы улыбнулись в ответ,скорее от скуки и одурения, чем сочувственно. К этому моменту мои сомнения насчет квалификации Доброго Доктора рассеялись: простой мясник таких денег не заработает. Сарафанное радио работает в этих случаях не хуже, чем в сфере легальных услуг. Вскоре после ухода Дженни я встал и выключил обогреватель. Без усов Тому Нилу было лучше.

Изнутри этот кошмар выглядит так.

Кабинет доктора. Современный письменный стол, офисный стул, обычный стул напротив. Радио. Телефон, с которого сняли диск. Совершенно голые стены. Доктор Квинтано –немного за тридцать, привлекательный, сероглазый, бесстрастный.

–Это ваша первая беременность?– отличный английский без малейшего акцента.– Когда была последняя менструация? Как вы себя чувствуете?– Потом он уходит. Она ждет; проходит двадцать минут; доктор возвращается, берет со стола какие-то бумаги, снова уходит. Она ждет; проходит двадцать минут; никто не появляется, до нее не доносится ни звука; она сидит выпрямившись, покрывается липким потом, ей жарко, она устала, у нее болит голова. Возвращается медсестра, она ее спрашивает:

–Вы Нэнси?

Медсестра, не отвечая, показывает жестом: идите наверх. Наверху, у лестницы, ждет другая медсестра и сразу отправляет ее в ванную. Ванная просто чудесная, с медными кранами в виде львов с открытой пастью, дельфинов и чаек. Дальше нужно раздеться, надеть больничную рубашку, завязать тесемки. Затем по коридору в смотровую. Она ложится на стол, над головой лампа, от яркого света болят глаза. Проходит двадцать минут. Возвращается медсестра –смуглая, спокойная, деловитая, молчаливая. За ней входит Квинтано и спрашивает про деньги. Она отдает ему четыре хрустящие банкноты. Он берет деньги и уходит. Снова возвращается, снимает с нее трусики, кладет руку ей на живот.

–У вас слишком напряжены мышцы живота,– говорит он.– Сходите в туалет, помочитесь, расслабьтесь.

Она идет в туалет, возвращается, еще попытка.

–Вам предстоит выскабливание, это очень простая операция, она займет минут десять. Но сначала я должен обследовать вас, не пугайтесь.

Доктор уходит, снова заходит медсестра, приглашает ее в другую комнату. В коридорах пусто, не слышно ни звука. В другой комнате она снова ложится на смотровой стол. Квинтано возвращается, теперь в перчатках. Внутреннее гинекологическое обследование –очень осторожное, очень бережное. Она так и не сняла туфли. Квинтано снова уходит. Медсестра говорит:

–Расслабьтесь, он счас придет.

Проходит тридцать пять минут. Медсестра уходит, возвращается, привязывает ее ноги к подставкам операционного стола полосками белой ткани; пятки упираются в подставки, неудобная поза. Квинтано нависает над столом.

–Я хочу спать во время операции.

–Это зависит от вас.

–Как это?

–Вам нужно дышать ровно и расслабиться.

–Я не смогу расслабиться без наркоза.

–Вам нужна эта операция?

Возникает пауза, долгая, невыносимо длинная пауза, страх, путаные мысли, она колеблется, дрожит, не может решиться: может, бежать? Нет, я должна это сделать!

–Ладно. Давайте.

С неба пикирует черное существо –резиновая маска. Закрывает ей нос и рот. Газ –это страшно, такой сильный запах, если почуешь его на улице, беги, не умирай, не сопротивляйся, ничего не видно, где свет, привет, ничего нет, если закроешь рот, дыши через нос, шум колес, под откос… что-то говорят, не понимаю, всесловаслиплиськакжеле. НАЧИНАЕМ! Его руки в ней, он знает, что я не сплю, первый инструмент, крик, нужно издать хотя бы звук! Она вдыхает газ и впадает в забытье на мягком кожаном покрытии, вниз, вниз, глубже, отскочить, драться, смотриииии сюдаааааа, они считают по-испански, чудесная анестезия, анестезиолог, анестетик, я не сплю, считают по-испански uno dos tres cuatro cinco seis siete ocho –ой! а! о! Там боль, и тут, я знаю, это боль, я чувствую, внутри в смутном, смутно, сумрак, ноль, боль, соль –nueve diez once doce. Сон, большой белый квадрат, огромный невесомый, движущийся, он разделен на четыре части –одна часть совсем черная, чернота переходит сначала в один квадратик, потом в другой, потом в третий, и так по кругу по кругу по кругу… а док, док, Доктор и сестра стоят прямо, пока черный квадрат движется из одного угла в другой, а потом в третий, все часы остановились, замолчали, в каждой комнате здесь есть часы, только без циферблата, только стрелки, которые кружат и кружат, дразнят –trece catorce … мягко скребут там, мою мякоть, ищут то самое, тепло, тепло, тепло…Операция закончена. Нужно возвращаться из мира белых и черных квадратов.

Квинтано и медсестра смотрят на нее.

–Как вы себя чувствуете?

–Голова кружится…– Кто-то похлопывает ее по руке. Она садится, перед глазами ее собственное тело, голое, неприкрытое, влажное. Она опускает больничную рубашку, слезает со стола, морщится, идет к двери, поначалу немного пошатываясь. Переходит в первую смотровую, ложится на стол. Ее накрывают одеялом, ей тепло. Над головой ярко горит лампа.

–Можно это выключить?

–Нет.

Проходит сорок пять минут, еще минута, она засыпает.

Медсестра возвращается.

–Одевайтесь.

Когда сестра закрывает дверь за собой, она слышит, как Квинтано говорит: «Слово-слово-слово-боль-слово-слово-слово». Что там про боль? У меня? Что-то пошло не так? Но я же нормально себя чувствую, правда? Да, опустевшей, приятное чувство.