Поющие пески - читать онлайн книгу. Автор: Джозефина Тэй cтр.№ 23

Целые полчаса Маленький Арчи говорил тоненьким, гневным голосом, со страстью и без перерыва, а публика слушала в молчании. Наконец Грант, бросив взгляд на ряды стульев перед собой, почувствовал, что они как будто менее заполнены, чем в начале вечера, и это показалось ему так неправдоподобно, что он переключил свое внимание с Арчи на зал. В переходе между пятым и шестым рядом Грант заметил небольшое движение и, следуя за ним взглядом, дошел до конца ряда. Тут движение остановилось и материализовалось в фигуре Кэти-Энн. Не вызывая замешательства и не спуская внимательных глаз с оратора, Кэти-Энн пробралась между мужчинами и исчезла за дверью.

Грант наблюдал за залом дальше и через минуту убедился, что процесс исхода не прекратился, охватывая не только сидящую публику, но и мужчин, стоящих у стен. Зрители незаметно уходили под самым носом у Арчи. Это было так удивительно — деревенская публика выдерживает всегда до самого конца, как бы ей ни было скучно, — что Грант спросил шепотом Тодда:

— Почему они выходят?

— Они идут на балет.

— НА БАЛЕТ?

— По телевизору. Это самое большое удовольствие для них. Все остальное, что показывают по телевизору, им известно — театр, пение и так далее. Но балет — это что-то такое, чего они никогда еще не видели. От этого они не откажутся ни за что… Что вы видите в этом забавного?

Не страсть островитян к балету вызвала улыбку Гранта. Его обрадовало пренебрежение к Арчи. Бедный Арчи. Бедный.

Арчи, побежденный при помощи антраша и плиэ.

— Уже не вернутся?

— Вернутся на танцы.

И действительно, вернулись все до одного. Весь остров без исключения участвовал в танцах: старшие сидели вдоль стен, молодые танцевали и покрикивали так, что трясся весь дом. Это был танец менее темпераментный, менее очаровательный, чем те, что Грант видел на материке. Для горных танцев нужен был кильт и мягкие ботинки на деревянной подошве, в которых танцор пляшет как пламя среди мечей. Островные танцы очень походили на ирландские, на их грустную неподвижность, из которой исключены только ноги. В них нет тех спонтанных радостей жизни, наполняющих танцора до самых кончиков пальцев поднятых рук. Но даже если этим танцам не хватало очарования и радости, то было в их фигурах и притоптывании какое-то здоровое, искреннее веселье. В зале могло поместиться одновременно несколько групп по четыре пары, и вскоре все, включая шведов и голландцев, были втянуты в эту оргию плясок. «Тут бы пригодился военный оркестр», — думал Грант, отдавая Кэти-Энн в объятья восхищенного шведа. Ветер свистел за окнами, танцоры покрикивали, пианист стучал по клавиатуре, и все чудесно веселились. Включая Алана Гранта.

На обратном пути он боролся с безжалостным вихрем, хлещущим ледяным дождем, а дома упал на кровать, пьяный от движения и свежего воздуха. Это был чудесный день.

Это был также полезный день. Он нашел «воронов» Арчи Броуна, у него будет ответ для Теда Ханны, когда он вернется в Лондон.

В этот вечер Грант не почувствовал беспокойства от вида закрытого окна. Он вообще о нем забыл, был просто доволен, что окно закрыто, поскольку думал так, как и все жители острова — окно должно защищать от непогоды.

Грант завернулся в свое стеганое гнездо, безопасное убежище от ветра и дождя, и заснул глубоким сном без сновидений.

Арчи выехал на следующее утро «первым же кораблем», чтобы нести свет в другие темные уголки архипелага. Оказалось, что он пользовался гостеприимством пастора Мак-Кея. Грант размышлял, что сказал бы этот безупречный капеллан шотландского полка, если бы знал, кого он принимает под своей крышей. Разве что и преподобный Мак-Кей страдал той же самой болезнью, что и Арчи Броун.

Поразмыслив, Грант решил, что вряд ли. Пастор обладал всей возможной властью, о какой только может мечтать смертный человек. Каждое воскресное утро служило удовлетворению его тщеславия; он объездил значительную часть мира, знал, что такое жизнь, и смерть, и человеческая душа перед лицом потустороннего мира. Скорее всего стремление к тайным почестям было ему чуждым. Он просто оказал гостеприимство шотландской знаменитости. Ибо в такой небольшой стране, как Шотландия, Арчи числился в знаменитостях, и пастор, несомненно, был рад, что может принять его у себя.

Так что Грант имел этот остров в полном своем распоряжении и в сопровождении буйствующего ветра обошел вдоль и поперек свое угрюмое королевство. Это несколько напоминало прогулку с непослушным псом, который сшибает хозяина с ног, бегая за ним по узкой тропинке, чуть ли не опрокидывает его, прыгая ему на плечи в экстазе радости, и все время сбивает его с выбранного направления. Вечера он проводил у камина, слушая воспоминания Тодда о тех временах, когда тот был хозяином трактира в Нижней Шотландии. У него был волчий аппетит, он заметно прибавил в весе, засыпал тотчас же, как только его голова касалась подушки, и не просыпался до самого утра. Под конец пятого дня он готов был скорее вынести сто перелетов на самолете, чем оставаться еще двенадцать часов на острове.

Так что на шестое утро он оказался на белом пляже, ожидая самолет, который должен был забрать его по дороге в Сторноуэй. Легкое беспокойство где-то в глубине души вместо того мучительного страха, которого он ожидал, не портило ему настроения. Вместе с Тоддом, чемоданом, стоящим между ними на песке, и автомобилем отеля, оставленным выше, на лугу, где кончалась дорога, — единственным автомобилем на острове и единственным в своем роде во всем мире — они представляли собой четыре маленьких пятнышка в светлом пространстве.

Гранту пришло в голову, что его полет на большой птице, которая случайно сядет на этот пляж на краю света, будет, наверное, ближе всего первобытному представлению человека о полете.

Большая птица села на песок и покатилась к ожидающим. На мгновенье Гранта охватила паника. Самолет был как-никак гробом, тесной, закрытой мышеловкой. Но непривычная обстановка быстро разрядила напряжение. В больничной чистоте аэропорта, где человека ведут и подгоняют, паника могла бы взять верх, но здесь открытое пространство пляжа, пилот, непринужденно треплющий языком с Тоддом, стоя на самой верхней ступени трапа, крик чаек и запах моря все вместе создавали атмосферу совершенной свободы, лишенной какого-либо принуждения. Так что, когда пришел миг отлета, он встал на последнюю ступень трапа лишь с легким ускорением пульса и, прежде чем смог проанализировать свою реакцию на закрытие двери, его внимание привлекло кое-что более интересное: перед ним, напротив от выхода, сидел Малютка Арчи.

Малютка Арчи выглядел так, будто его только что вытащили из постели, причем в изрядной спешке. Беспорядок в его одежде еще более подчеркивал маскарадное впечатление. Он поприветствовал Гранта, как старого приятеля, любезно поговорил с ним на тему его незнания Островов, порекомендовал ему гэльский в качестве языка, который стоит выучить, и наконец устроился подремать. Грант искоса приглядывался к нему.

— Что за каналья, — думал он. — Что за подлая, наглая каналья.