Грозовые ворота - читать онлайн книгу. Автор: Александр Тамоников cтр.№ 17

– Что? Заметно?

– Мне – да.

– Черт его знает, Акиф. Просто сижу вот здесь и думаю, а за каким... это все?

– Что «все»? – не понял старшина.

– Да вот это все – служба, наряды, учения, нервы, в конце концов? Ради чего? Живут же другие? Торгуют, воруют и при этом живут в достатке. А мы? Чем мы их хуже, Акиф? Бросить все к едрене фене и податься в коммерсанты, на рынке шмотками торговать, а, Акиф?

– Не то говоришь, командир. Не думая говоришь. Ты просто устал. Это пройдет – ты сам знаешь.

А уволиться? Уволиться сейчас легко, но как ты пацанов, которые в тебя верят, бросишь? Не представляю. Зная тебя – не представляю.

– О чем базар, военные? – в канцелярию вошел Вова Чирков. Он, как всегда, был подвижен и жизнерадостен. – Акиф? Чтой-то ты с командиром сотворил? Он же чернее тучи.

– А ты у него спроси, Володь. Захандрил, в тоску ударился твой дружок.

– Да? Так мы это мигом исправим. А ну, Сань, доставай тару. Акиф? Ты куда? Давай присоединяйся – третьим будешь.

– Да нет, Володь, у меня служба, вы уж без меня.

– А у нас, можно подумать, выходной. Смотри. Насильно мил не будешь. Пьянка – дело сугубо добровольное. У тебя, Сань, тушенка есть? И водичка? А то у меня спирт – у начальника ГСМ раздобыл. Разбавить не помешает.

– В тумбочке есть банка тушенки, а за водой дневального отправь. Хлеба вот только, по-моему, нет.

– Да кто ж тушенку с хлебом ест? Это извращение, я считаю. Дневальный! А ну-ка, боец, принеси нам графинчик свежей водицы. Сань, а с чего ты вдруг депрессняк словил? Утром вроде нормальным был?

– Не знаю, Володь. Может, это с похмелья?

– Точно! У меня взводный один, Петруха Бирюков с утра не похмелится, считай, день пропал. Так и будет как тень из угла в угол метаться. Опрокинет стакан-другой человек, и желание работать появляется, и настроение выше крыши. Так что, судя по всему, у вас один и тот же синдром.

Чирков достал походную фляжку, увеличенную в объеме выстрелом холостого патрона, перелил половину в бутылку, смешал спирт с водой.

– Сейчас остынет немного, и в путь. Где кружки? Доронин выставил две кружки по двести пятьдесят граммов, открыл банку с тушенкой.

– Наливай.

Володя разлил бутылку на две равные доли.

– Ну что? За тех, кто в сапогах?

– За них. Друзья выпили.

– Фу! Тяжело пошла. – Вова фыркнул и мотнул головой. Закусив с ножа небольшим куском говядины, закурил. То же сделал и Доронин.

– Чем спирт плох, Сань, это тем, что после него сушняк страшный – полное обезвоживание организма. Пьешь потом, как верблюд.

Канцелярия постепенно, но быстро заполнилась клубами табачного дыма, создавая обстановку, соответствующую проводимому мероприятию, и настраивая на общение.

– Вот наши прапора борзеют, Сань! Вообще беспредел какой-то. На складе автослужбы движок камазовский стоял, почти новый. Я на него давно глаз положил. У меня на моем мотор на ладан дышит. Хотел через начальника службы выбить замену. В принципе, договорился и пошел сегодня на склад посмотреть комплектацию, а там... пусто. Ты понял? Спрашиваю Ашира – прапорка со склада, – кто движок забрал? Какой движок? Непонятку строит. Я говорю, ты в себе? Камазовский движок. А-а, отвечает, так нет его. Ну я это и сам вижу. Куда дел – допытываюсь. А ты, говорит, у зампотеха спроси, чего меня достаешь? А сам. лыбится масляной, довольной рожей. Третью машину сменил, сидя на складе.

– Может, на другой «КамАЗ» поставили? У них автослужба, им и решать, – высказал свое мнение Александр.

– Да куда, Сань, ставить? Кроме моей кошелки, остальные «КамАЗы» новые!

– Да идут они, Володь. Чего ты на этом движке зациклился?

– Да я сам, может, его спихнул бы? Не жирно им, в одну харю-то?

– Вот повысят тебя, тогда и будешь толкать и спихивать все, что захочешь.

– Повысят? Уже. Под сокращение отправят – это вернее. Там, в штабе, что-то затевается. Я у Мухамедзяна, помощника начштаба, интересовался. Но и он точно не знает. Ходят, говорит, слухи о сокращении, но кого, чего – неизвестно.

– Тебя не сократят – ты один спец по минам.

– Да мне все равно! Пусть сокращают. Я подрывник, Сань, на гражданке работу, найду, будь уверен.

– В криминале?

– А хоть и так? Буду баксы лопатой грести.

– Помечтай.

– Ладно, Сань, давай кружку.

Он вылил остатки. Выпили. Закусили.

– Хорош, Сань, о работе. Ты мне вот что доложи – как насчет Катюши?

– Какой Катюши? – сразу не понял Доронин.

– Здрасьте вам! Девушка из комка. Утром пиво у нее пили. Забыл?

– А! Вот ты о чем? И что, собственно, как?

– Ну ты даешь. Ты утром обещал о ней подумать?

– Я не пойму, Володь, чего ты-то завелся с этой дамой? Ну симпатичная, и что? Пусть даже нравится, что из этого? Их таких в поселке много, что же теперь, за каждую юбку хвататься?

– Нет. Спиваться потихоньку. Это как раз на руку Куделину. А так, может, жизнь по-новому пойдет. Что я, не вижу, как плохо тебе? И, как друг, обязан помочь. Один из вариантов помощи – предложение познакомить тебя с Катей. Это же ни к чему не обязывает? Сложится – хорошо. Будет кому дома тебя ждать. Семью обретешь, жизнь наладится. Нет? Ну на нет и суда нет.

– Ты считаешь, я нуждаюсь в опеке?

– Да не в опеке, дуролом. Я же сказал, в поддержке. А это разные вещи. Ну что? Пошли к Катюше?

– Может, завтра, Володь?

– Завтра я в наряд заступаю, дружок, а один ты не пойдешь. Так что давай двигай телом.

Друзья вышли из казармы и через плац, мимо штаба части, направились к КПП.

После прохождения медицинской комиссии и веселой помывки в бане новобранцев привели в казарму. Команда, с, которой прибыл Костя, окончательно формировала роту по наличию личного состава. Там, в подразделении, молодому пополнению выдали военную форму и предметы армейской атрибутики, которые следовало пришить и подшить. Это весьма нудное для новичка занятие проходило под пристальным контролем старшины. Погоны, шевроны, подворотнички следовало разместить и закрепить на обмундировании в строгом порядке, что мало кому удавалось сделать с первого раза. Обстановка царила нервная. Колян, пришив на совесть погон, надел китель, посмотрел на себя в зеркало бытовки и матернулся:

– Во, блин! Ровно ведь шил, а он завалился назад.

Опять отрывать, мать его! Может, нагрузить кого? По сноровистей?

Но вокруг такие же злые лица с исколотыми пальцами. Колян тяжело вздохнул, в сердцах срывая неудачно пришитый погон. Тот не хотел отрываться, что еще больше взбесило Николая: