Помазанник из будущего. «Железом и кровью» - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Ланцов cтр.№ 67

«Для Атоса это слишком много, а для графа де ля Фер – слишком мало» [113] . Александр не мог пойти на такой шаг, желая большего и понимая, что его статус в глазах народа значит очень многое.

Он напряженно думал о подобных вещах с того самого момента, как узнал о гибели отца. Смешно сказать, но Александр не был готов к восшествию на престол. Конечно, он продолжал действовать с невозмутимым видом, но внутри была паника. Саша не знал, с чего начать, так как уже привык к роли великого князя того или иного толка. К хорошему, знаете ли, быстро привыкаешь. Читатель удивится, дескать, ну что за терзания такие, подумаешь, царь. И действительно, десятки августейших «кадров» даже в ус не дули, занимаясь на троне своими делами. Кто-то фотографией, кто-то девочками. Ничто не мешало им продолжать наслаждаться жизнью за чужой счет.

Да, все так. Социально безответственное руководство в России – обычное явление, да и не только в России. Сколько королей или президентов оставляли после себя государство банкротом? Лишь единицы в истории действительно правили на фоне тысяч бездельников и сластолюбцев, которые просто прожигали огромные средства и свою жизнь, вырабатывая навоз в особо крупных размерах. Что они оставили после себя? Кого вы сможете назвать? Может быть, кто-нибудь помнит выдающиеся позитивные успехи короля Франции Карла II Лысого или президента США Джорда Буша-младшего? А может быть, читатель сможет припомнить, что хорошего для своих сограждан сделал первый президент Российской Федерации Борис Николаевич Ельцин? Не спорю – сложная задача для людей с нетривиальной эрудицией и информированностью. Это печально, но плеяды ничтожеств на престоле оставались, проходя через толщу веков, задавая некий мировой стандарт, на фоне которого даже просто умный и деловой человек легко становился поистине великим правителем. Если, конечно, не умирал от апоплексического удара табакеркой или не впадал во все тяжкие личного стяжательства да сладострастия. К сожалению, хороших правителей были единицы. Причем не только в нашем Отечестве, но и вообще в мировой истории.

К чему это все рассказывалось? К тому, что у Александра была весьма и весьма интересная история. Дело в том, что ему лично было ничего не нужно. Уже давно. Детский дом, война, увечье, борьба за выживание, бизнес, жесткая борьба с конкурентами, гибель первой жены и вселение в десятилетнего ребенка. У Саши был совершенно иной жизненный опыт, нежели у тех правителей, что занимали престол, практически не выходя за пределы «запретного города». Да и с племенем многочисленных «демократически избранных» проходимцев и шоуменов он не имел ничего общего.

Побывав практически на самом дне общества, Саша не стремился к личному стяжательству, хотя вроде как и должен бы был. Так случилось, что он просто перегорел к этой страсти еще в прошлой жизни. Тогда им двигали личные амбиции, скажете вы. Нет, это не так. Он отлично понимал, что все эти смешные «статусы и медальки» – пустой звук. Власть? Она ему была приятна, и Саша бы вполне мог поставить ее как самоцель своей жизни, если бы не одно «но» – эта щемящая боль и ненависть в его нутре – тяжелая, черная, глубокая и нарастающая с каждым днем. Она перемалывала как мясорубка его внутреннее «Я», подчиняя неким общим импульсам, которые выводили личные амбиции в некую иную плоскость, надличностную. И с каждым новым потрясением степень его самоотречения возрастала, подобно волнам морского прибоя, что раз за разом смывали в «море» крупицы «почвы». Мелкие жизненные радости с каждой такой «волной прибоя» приносили все меньше и меньше удовольствия, а мысли, страсти и желания совершенно растворялись в этом своеобразном «бизнесе», который становился собственно его жизнью. С каждым вздохом Александр врастал всем своим сознанием в государство, становясь его гармоничной и неотъемлемой частью.

Очень необычные ощущения, надо сказать. Вероятно, это была какая-то форма психического расстройства, но Саша от него не страдал, он им наслаждался.

Однако плавному прогрессированию данного психоза помешала Варшава. Когда он шел по той кровавой каше, в которую превратилось польское ополчение, в его голове что-то щелкнуло и всплыли очень интересные воспоминания. Все произошло в течение нескольких секунд – к Александру пришло понимание своей новой роли в этом спектакле. Причиной тому стало странное переплетение разных сценок и образов, смешавшихся у него в сознании в какой-то непонятный и неповторимый каламбур. Ключевым, конечно, стал небольшой эпизод разговора королевы Елизаветы и ее верного сподвижника Френсиса Уолсингема, которые так ярко и живо запомнились Сашей в финале фильма «Елизавета», снятом одним индийским режиссером о юности самой могущественной королевы Великобритании, да и, пожалуй, мира.

«– Я избавила Англию от врагов. Как мне быть теперь? Стать камнем? Очерстветь ко всему?

– Да, мадам, чтобы успешно править. Люди нуждаются в символах для поклонения и обожания. Все хотят видеть живое божество…»

Важная сценка, ключевая. По идее режиссера, эти слова и породили ту королеву, которая смогла вытащить Англию из полной разрухи и за сорок лет правления превратить в самую могущественную страну мира. Неизвестно, прав был индус или нет, но Александра эти слова зацепили. Именно вокруг них и вились разъяренным роем те осколки мозаики мировосприятия, что рухнули под напором тяжелого психологического состояния. Психика цесаревича трещала по швам под напором этих образов, крутившихся навязчивым роем мыслей.

Какие-то секунды прошли с того момента, как его накрыло, но для Саши прошла уже вечность. Тонны информации, накопленной за столько лет жизни в самых потаенных уголках подсознания, обрушились на него, сметая его старое самосознание. А в центре вектором шла эта сценка, которая, как заевшая пластинка, двигалась по кругу.

Александр остановился, пошатнулся и побледнел. Закрыл глаза. Что вызвало обеспокоенность у солдат и офицеров, которые присутствовали на перроне и заметили это. Некоторые бросились к нему, желая помочь, однако все закончилось так же внезапно, как и началось. Побледневший цесаревич открыл глаза, и от холода этих глаз ужаснулись те, кто туда заглянул. Его психика не выдержала. Он сломался. Разбился на мириады мелких осколков только ради одной цели – чтобы высвободить то, что вынашивалось все это время, то, чего он так боялся, погружаясь в работу, дабы не оставаться наедине с собой. На подбежавшего офицера смотрела совершенно невыразительным взглядом стальная статуя. «Нет страха в нем. Лишь обострились все его чувства». Поручик Афанасий Иванов прошел с цесаревичем сквозь Американскую и Датскую кампании, а до того сражался в Севастополе против англичан и французов. Он уже давно мало чего боялся, но сейчас, в эту секунду, когда он встретился с великим князем взглядом, ему стало страшно. Что-то неуловимое изменилось в этих, много раз виденных глазах. Но подобной толики хватило для мурашек, которые прошли по его спине, а всего его охватил какой-то животный страх.

– Афанасий, что-то случилось? – Голос цесаревича звучал как будто так же, как и раньше, только появились едва уловимые новые нотки.