Отречение - читать онлайн книгу. Автор: Дмитрий Балашов cтр.№ 59

– Рад старик, цто к ему зашли! – сообщил Александр, усмехаясь невесть чему, а больше своему здоровью, весне, молодости.

Поднялись на высокое двоевсходное крыльцо. Онцифор Лукин сидел на лавке, беседуя. Привстал. Хитрые морщинки побежали от глаз.

– Вняли? – Сказал. Пошел встречу. Обнялись, перецеловались все трое. Расторопная девка тотчас внесла кувшин, чарки темного серебра и закусь: хорошую рыбу на деревянной тарели, грибы, брусницу, заедки. Налили белого меду, выпили.

– Не будет того, как с нашими молодчами пять лет тому? – прищурясь, спросил Онцифор.

– Того не будет! – весело отверг Александр. – Да ведь не всякую рвань берем с собою! Эко, рты раззявили: бражничали под самым Нижним да Костромой… А бесермен подвинуть давно надобно! Да и нижегороцки купчи зачванились: с той поры, как Митрий Кстиныч на великом столе сидел, нашему новогороцкому гостю торговому и вовсе пути не дают!

– Хочешь, Олександр, дам тебе молодчов из той самой «рвани»? – прервал Онцифор. – Про Еску Ляда и Гридю Креня слыхал? Из ихней ватаги мало кого и спаслось!

– Мне Еска ведом, – отозвался Василий Федорыч, доныне молчавший – На Мурман ходили с ним. Каку беду – за неделю чует мужик! Шли с Груманта. Всем нисьто, а Ляд: чую, мол, норвеги тута, чую, и всё! Заставил мористее взять и оборудиться всема. Ну и прошли, миновали! А те, после вызнал, на Пялице-реке стояли, наших стерегли, так-то!

Онцифор только кивал:

– Ну! Дак он и от Митрия Кстиныця ушел! Накануне поднялси, чуяло сердце, бает! И тех-то хотел упредить, в главной ватаге, да их уже всех повязали и повезли молодчов!

– Никоторого хан не помиловал?

– Никоторого! Остання горсть уж вырвалась, когда Хидыря зарезали! Гридя Крень началовал има, да и те еле живы до дому добрались!

– Ну, звери-бусурмана, отольютце вам новогороцки протори! – пообещал Александр.

– Нижний брать будете? – вопросил Онцифор. – Город-от тверд!

– Город на цьто нам! Торг возьмем, у самой воды! – отверг Александр Обакумович. Василий с Осифом согласно склонили головы.

– Одно скажу вам напутное слово, – молвил Онцифор. – Не пейтя! Бесермены завсегда тверезые, дак перережут пьяных-то!

– Мы ить не всех берем! – возразил Василий Федорыч, деловито сдвигая брови. – Боле житьих, молодых молодчов, которы к порядку послухмяны, да хожалых, навычных к той страде.

– Послухмяных-то послухмяных… Меня вон многие просют! – сказал Осиф Варфоломеич. – Народ зол да и к прибытку жаден, татары нонь не угроза ему!

– Дак кликну Ляда-то? – предложил Онцифор.

– Погодь! – остановил Александр. – Ну, вот ты, Лукич, поболе нас всех тута в деле понимаешь…

– Ну-у-у! – протянул Онцифор. – На Волгу-то не хаживал, господа бояре…

– Погодь! – Александр, отстранив сотоварищей, стал решительно объяснять Онцифору свой умысел.

Старик слушал, прихмуря чело, потом покачал головою:

– Не! Не то, други! Такова-то, скажем… – Он поискал глазами, достал кусочек бересты, писало, стал чертить. – Вот, ежели вымолы у их… – Скоро все четверо лежали локтями на столе, разглядывая рисунок и споря. Онцифор глядел вприщур, потряс головой и твердым ногтем показал на чертеже: – Отселе! – И хитро, мелко рассмеялся старческим смехом, видя, как задумались враз воеводы. – Эх! – выдохнул он, отваливая на лавку. – Эх!..

– А то – в долю с нами? – предложил было Осиф.

– Стар, детки, стар! – сожалительно отозвался Онцифор Лукин. – Каку промашку содею, сына Юрья опозорю, осрамлю! Нет, как ся закаял, дак уж слова не переменю. Да и стар! Одышлив стал! Да хворь… Тута надобна молодость! Оногды по трои дён не спишь – и греби али пихайсе… И ницьто! Како-то все, вишь, преже легко было! К вам кто в долю-то?

Троица переглянулась, несколько смутясь.

– Да уж знаю! Василий Данилыч с Плотников! Сам-то на Двину нынче ладит… Поцто не вместях? Весь ить конечь Плотничкой в руках держит, а посадницять, дак братьев! И братья-те не худы у его!

В горницу засунула любопытный нос востроглазая егоза в жемчужном очелье, в палевого персидского шелку летнике. Высунула нос, скрылась, после сызнова высунула лукавую рожицу.

– Ну, егоза! Залезай уж в горницу-то! – ободрил Онцифор. – Внука моя!

– Похвастал.

Девушка, почти девочка еще, зашла, чинясь, опустив разбойные глаза, которыми исподлобья так и стреляла, разглядывая гостей. Тонкая шейка в янтарях в три ряда. На руках – серебряные браслеты. Видать, приоделась к выходу.

Бояре, оторвавшись от обсуждения ратных дел, все трое с удовольствием и улыбками разглядывали дедову баловницу. Уже теперь виделось, что года через два-три станет писаною красавицей.

– Кому только растет? – не утерпел спросить Александр Обакумович. Девушка вся вспыхнула, зашлась темным румянцем, отемнели глаза. Гордо вскинула подбородок.

– Женихи есчо не подросли для ей! – возразил Онцифор, сам привлекая к себе тонкий стан внуки, посадил рядом, огладил, вопросил заботно:

– Цего ти?

– А я думала, ты, дедо, один… – начала она, смущаясь и краснея уже до клюквенной краснины. Не договорила, потупилась: – После, потом! – Легко взлетела с лавки, перепелочкой порхнула, только и видели ее.

Онцифор, улыбаясь, глядел вослед, покачивая головой:

– Вота, други! Кака на старости утеха у меня! То все суетисси, а годы пройдут, и уж себе-то ницего окроме доброй домовины не нать! А все для их да для их! Ты, Олександр, – поднял он омягченный взор, – не усмехайсе, того! Годы прокатят, и не увидашь их! А тамо и сам будешь во внуках свою прежню младость лелеять… – И, осурьезнев ликом, прихлопнул по бересте: – Так вот! И боле иного протчего – в горсти держи молодчов! Быват, на первом суступе одолели – и пустились порты одирать да лопоть, а тут свежая ватага нагрянет, и переколют их, болезных, как куроптей! Товар бери весь зараз на лодьи и под крепки заставы. А делить – потом. Иначе толку не добудешь и беды не избудешь! Ну, созову Еську-то с Кренем! – прибавил Онцифор, ударяя в край подвешенного медного блюда.

Вбежала прежняя девка и по знаку хозяина ввела сивого, в полуседой бороде, с лицом в морщинах, но крепкого еще телом молодца. Ляд сдержанно поклонился. Принял предложенную чару. Гридя Крень вступил в покой опосле. Боярину Осифу Варфоломеичу кивнул, как равному. Приглашенные сели не чинясь, но сидели молча, ждали, что спросят, а бояре сперва как-то и не знали, о чем прошать. Наконец Онцифор, видя смущение вятших, подсказал, молча подвигая ушкуйникам тарель со снедью:

– По Волге пойдут! Проводник нужен добрый. Ты-то, Ляд, знашь те места, от смерти уходил, дак!

Ляд усмехнулся едко, краем губ, приобнажив желтые клыки.