Кто есть кто - читать онлайн книгу. Автор: Фридрих Незнанский cтр.№ 26

Нет, пока Вера сама не понимала, как и почему она оказалась в тюрьме, ей нечего было и думать об этом рассказывать. Ложь всегда выглядит правдоподобнее, чем правда. Жизнь научила Веру подражать и приспосабливаться, как хамелеон, к окружающим людям и обстоятельствам, и здесь, в Бутырке, она чувствовала – будет лучше, если она затеряется в общей массе, станет невидимкой и так дождется своего часа. Возможно, это сработал подсознательный инстинкт самосохранения.

Но с появлением в камере этой новенькой жизнь осложнилась. Вера была уверена: она что-то знает про нее. Что именно? И про кого именно – про настоящую Веру Кисину или же про ту мифическую Удогову, постоянно встающую у Веры на пути? На этот вопрос она не могла ответить, но чувствовала: новая кавказка видит ее сквозь ту защитную оболочку, под которой Вера скрывалась до сих пор. Она видит ее насквозь, как бы Вера ни пыталась затеряться между другими сокамерницами. Почему-то защитная оболочка, до сих пор успешно скрывавшая настоящую Веру от окружающих, на эту новую кавказку не действует…

Вера затаилась, как мелкая тварь под гипнотизирующим оком всевидящего хищника. Она не могла от него ни убежать, ни укрыться. Оставалось только ждать, когда хищник первым нанесет удар, и быть готовой к нему.

Долго ждать не пришлось. На другой день новая снова подошла к Вере и заговорила на ломаном русском языке с сильным акцентом, возмущенно жестикулируя:

– Почему со своими не хочешь говорить? Почему с ними сидишь? – кивнула она на Риту и ее товарок. – Своих не признаешь. Думаешь, что ты другая, да? Ты что, русская? Иди к своим, не сиди здесь!

Она сбилась на свой язык, и конца фразы Вера не разобрала.

– Почему ты думаешь, что я ваша? – стараясь казаться спокойной, спросила Вера.

Рита и другие женщины сидели молча, не вмешиваясь, ждали, чем кончится этот разговор.

– Я на самом деле русская. Я всю жизнь в России жила и вашего языка не понимаю. Может, ты меня с другой перепутала?

– Бессовестная ты! – хлопнула себя руками по бокам новая. – Ты их обманываешь, – ткнула она пальцем в сторону Риты, – и нас обманываешь. Зачем им говоришь, что ты Вера, что ты артистка на телевизоре? Бессовестная ты! Думаешь, никто тебя здесь не знает? Все знают!

Она опять перешла на свой язык. Чувствуя, что происходит именно то, чего она в душе боялась больше всего, Вера упрямо покачала головой и сказала, перебивая:

– Я не понимаю, чего ты от меня хочешь. Я русская, меня зовут Кисина Вера Александровна. Что ты от меня хочешь?

Кавказка отвернулась к своим и громко заговорила с ними, будто призывая их в свидетели. Некоторое время они спорили о чем-то.

– Хорошо, – сказала она, снова поворачиваясь к Вере. – Не хочешь с нами, одна хочешь быть? Деловая, да? Не слушайте, что она вам говорит, – повернувшись уже к Рите и ее приятельницам, заговорила новая. – Она всех обманывает. Кто она, вы знаете? Она Зоя Удогова, она чеченка, и я чеченка, хоть она и в Москве жила, но я ее знаю, ее все наши знают. Я вам говорю: не верьте ей, что она на телевизоре работала, что у нее муж русский, она все обманывает, как собака! Она в банке работала. Что ты им говорила, за что ты тут сидишь, а? – вцепившись в рукав Веры, стала трясти ее чеченка. – Скажи передо мной! Что молчишь теперь? Думаешь, ты лучше, чем мы? Она мента одного поранила. Что, нет, хочешь сказать?

– Нет! – глядя ей прямо в глаза, воскликнула Вера. Она отдернула руку и вырвала рукав своего халата из цепких пальцев чеченки. – Я тебя не знаю и никакую Зою Удогову не знаю! И никого из твоей чеченской банды не знаю и знать не хочу!

Вот это она крикнула напрасно, сгоряча, но так уж с языка сорвалось. И прежде чем Вера успела сама пожалеть о сказанном, чеченка заставила ее пожалеть. Не размахиваясь даже, она внезапным резким ударом кулака разбила Вере нос.

Все еще ноющие нос и губы разом залила волна крови. Все лицо взорвалось единой сплошной болью.

Вера инстинктивно отшатнулась и попыталась закрыться руками. Чеченка, крича что-то по-своему, вцепилась ей одной рукой в волосы, другой вывернула Вере руку за спину, стащила на пол, ударила коленом в живот, ткнула ее лбом в угол нар. Никто не двинулся с места, чтобы их разнять.

Вера, обезумев от боли, вырвалась, развернулась и изо всей силы пнула ногой чеченку пониже колена, попав в болевую точку. Нога у чеченки тут же подвернулась, как у футболиста в разгар атаки, когда он, падая на бегу, начинает кататься на спине по полю, держась обеими руками за ногу. Только Вера была обута не в бутсы с шипами, а в больничные тапки, потому удар получился не таким впечатляющим. Чеченка лишь зашипела от боли, словно на раскаленную сковородку плеснули холодной воды, и бросилась на Веру со всей яростью, пытаясь вцепиться ей в горло, подставить подножку и повалить на пол. Вера перехватила ее руки, несколько минут они молча боролись, отталкивая друг друга ногами, пока чеченка, сумев вывернуться, не потянула Веру тяжестью своего тела за собой на пол и, повалив, попыталась подмять ее под себя.

«Господи, неужели никто не вмешается?» – промчалась у Веры страшная мысль, разом отнимая все силы.

Никто не торопился их растащить в разные стороны, никто не колотил в железную дверь, привлекая внимание охранников, – сокамерницы наблюдали, не вмешиваясь. И Вера вдруг поняла, что, если будет продолжать сопротивляться, эта чеченка попросту забьет ее насмерть.

Сразу же целый вихрь пронесся в голове: Димка! Димка останется сиротой. Его отдадут на воспитание Кисину… Юлия Моисеевна оформит опеку над внуком… Димка вырастет таким же моральным уродом, как вся эта кисинская семейка, возненавидит шахматы, начнет убегать из дома, свяжется с наркоманами… Что она кому докажет, если даст сейчас этой чеченке ее убить? Ее похоронят, на работе все поахают: какая трагедия! такая молодая! От милиции пришлют извинения и соболезнования… И все, все! Могила на кладбище останется… Что она кому докажет, если позволит себя убить?!

Ужас сковал ее. Почувствовав ее страх, чеченка с удвоенной яростью навалилась на Веру, подмяла под себя, отмутузила кулаками по груди, по ребрам, схватила за волосы и несколько раз ударила ее головой об цементный пол. Вера не шевелилась. Чеченка еще пару раз пнула ее, затем поднялась, бормоча вперемежку свои и русские ругательства, толкнула обмякшее тело Веры носком кроссовки, но уже слабо, без злости – так охотник пинает под живот только что заваленного кабана, испытывая моральное удовлетворение от ощущения своей победы…

Веру окатили холодной водой, и она очнулась. Перед глазами расплывались, то сужаясь, то расширяясь, черные колеса с зелеными ободами. Она попыталась привстать. У нее это получилось. Она приподнялась на локте, испытав острую боль из-за разодранной на суставе кожи, и поняла, что все еще лежит на полу, в луже воды, окрашенной ее собственной кровью. Немного полежав так, она смогла приподняться и сесть. Одна из женщин – приятельница Риты, с которой Вера каждый вечер играла в карты, – протянула ей руку, помогла встать на ноги и доползти до нар.