Когда он проснется - читать онлайн книгу. Автор: Фридрих Незнанский cтр.№ 12

читать книги онлайн бесплатно
 
 

Онлайн книга - Когда он проснется | Автор книги - Фридрих Незнанский

Cтраница 12
читать онлайн книги бесплатно

Каждый день, сидя на последней лекции возле окна, Оля мечтательно вглядывалась в краешек голубого неба над крышами соседних девятиэтажек и представляла себе, что на улице – лето. Небо уже не было по-зимнему низким, серым, бесцветным. С каждым днем оно становилось все более ясным, ярко-голубым, словно в стакан воды добавляли ультрамарина, каплю за каплей.

Хотя бы в одном в этой жизни можно не сомневаться: что когда-нибудь все-таки наступит весна. Тогда наконец Ольга сбросит с себя надоевшую длиннющую шубу, купленную матерью на свой собственный вкус, и наденет любимое кашемировое полупальто оранжевого цвета, который так идет к ее каштановым волосам и голубым глазам. Она представила, как идет в этом пальто по красивым арбатским переулкам и одной рукой держит подаренный Костей букетик мимозы, а другая рука уютно покоится в Костиной теплой крепкой ладони…

Эта картина так ярко вставала у нее перед глазами, что Оля слышала даже стук собственных каблуков о брусчатку тротуаров на Малой Бронной, чувствовала ласковые лучи заходящего солнца, греющего им спины, когда они с Костей поднимаются к Гоголевскому бульвару.

Зажигаются фонари, и в полумраке деревьев они стоят, обнявшись, и Костя ее целует.

Все. Дальше этого фантазия идти отказывалась, как Оля ее ни пришпоривала. Вершиной мечтаний оставалась романтическая прогулка с Костей по вечерней весенней Москве с букетиком мимозы в руках (можно и с букетиком ландышей, но они занесены в Красную книгу, и покупать их – значит потворствовать уничтожению редких растений, а Оля в душе была ярой защитницей природы).

С Костей Маковским она познакомилась во время зимней сессии. Точнее, после того, как она эту сессию с позором провалила.

Оле нравился английский язык, нравилось заниматься, переводить, узнавать что-то новое о культуре и мире англоязычных стран, но… Вот беда, она не производила нужного впечатления на преподавателей! Когда отвечали ее сокурсники, высокие, умные, уверенные в себе, то, даже если они допускали ошибку, педагог поправлял их со снисходительной улыбкой и отпускал с Богом, ставя в зачетку «отлично» или, в крайнем случае, «хорошо». Но стоило выйти ей, маленькой, худенькой, с тихим невнятным голосом, и преподаватели, казалось, заранее решали, что перед ними серенькая троечница. Они даже не дослушивали ее ответ до конца, перебивали:

– Благодарю вас, переходите к следующему вопросу.

Вот и в этот раз все получилось именно так. И Оля от растерянности совсем сбилась и наделала таких глупых непростительных ошибок в устной речи, что после экзамена, стоя у окна в коридоре, готова была сама себя отшлепать по щекам. Но было поздно что-нибудь поправить. Она получила тройку на первом же экзамене.

А дальше все пошло как по заколдованному кругу. Едва экзаменатор видел в ее зачетке первую тройку, как Оля по выражению его лица догадывалась, что он уже заранее решил больше тройки ей не ставить. И от волнения и отчаяния она отвечала все хуже и хуже, так, что последний экзамен провалила уже по-настоящему – получила «неуд».

– Мартемьянова, если вы и летнюю сессию так же думаете завалить, вас отчислят, – ледяным тоном предупредила ее секретарша деканата, проштамповывая и возвращая ей зачетную книжку.

В коридорах университета царила каникулярная тишина и леность. Оля добрела до курилки, села на свою любимую скамейку, укрытую между кадками с тропической растительностью, и расплакалась, с ужасом представляя, какой скандал из-за оценок выйдет у нее с матерью. Сначала мать будет кричать на нее, упрекать, затем станет хвататься за сердце, потом – за телефон, искать связи и устраивать судьбу незадачливого дитяти.

Как у большинства подростков, у Оли Мартемьяновой были натянутые отношения с матерью. На домашнем фронте это выражалось в ежедневных мелких стычках.

– С твоей внешностью нельзя одеваться как вечный подросток, – поучающим тоном всякий раз твердила Елена Александровна, обнаружив в дочкином гардеробе что-нибудь из «неформальной» одежды, которую Оля покупала на сэкономленные деньги из тех, что мать выдавала на карманные расходы. – Люди не будут воспринимать тебя всерьез. Ну посмотри на себя в зеркало, что это за вид? При твоем росте метр пятьдесят три зачем тебе эти огромные ботинки? Зачем растянутый свитер до колен? На кого ты в нем будешь похожа? На Гавроша-беспризорника? Не забывай, чья ты дочь!

Оля думала про себя, что лучше бы мать была обычной женщиной. А не депутатом Государственной думы, коей являлась Елена Александровна Мартемьянова. А так… Что тут скажешь? Все ясно – надо держать марку.

Если Оля робким голосом пыталась возразить, что ей нравится свободный стиль, мать только патетически восклицала:

– Господи, ну мне в твоем возрасте не с кем было посоветоваться, что надеть, как надеть, носила всякое барахло, но ты-то почему так плохо одеваешься? Мне самой приходилось подбирать одежду, а ведь тогда не было ни журналов, ни таких магазинов. А у тебя же все это есть. И деньги есть. Что тебе еще надо?! С жиру бесишься, честное слово. Мне перед знакомыми стыдно, да что ж это за мать, скажут, раз единственную дочь и ту совершенно забросила. Оленька, одевайся солидно, я тебя прошу. Мы ведь не богема, не артисты. Эти пускай что угодно на своих детей напяливают. Мы интеллигентные люди. Брынцалов видела во что своего сына превратил? Несчастному малышу всю голову в разные цвета покрасил под панка. И ты хочешь с ними на одну доску встать?

– Мам, а Ирина Хакамада? – тихим голосом возражала Оля, чувствуя себя совершенно несчастной. – Посмотри, как она одевается: черные джинсы, черный свитер. Ну или просто черное платье.

– Ай, – отмахивалась мать, – она же японка. Это дело другое.

В устах Елены Александровны это звучало как железный аргумент в пользу того, что японка Хакамада может себе позволить одеваться как ей угодно, а вот простой русской девушке Оле Мартемьяновой можно носить лишь классические вещи.

– С твоей внешностью сочетается только классический стиль! Ты должна одеваться скромно и с достоинством, как настоящая английская леди.

С тех пор как Елена Александровна, став депутатом Государственной думы, по своим парламентским делам побывала в Великобритании, где посетила тамошний парламент и Букингемский дворец, ею овладел культ английской леди. В принципе в этом не было ничего плохого, кабы не один нюанс: к сожалению, образ этот Елена Александровна трактовала несколько своеобразно, так что из-под пера ее воображения английская леди любого возраста, от десятилетней девочки до девяностолетней старухи, выходила облаченной в строгий твидовый костюм и шелковую блузку, с высоко уложенными «ракушкой» волосами и с нитью жемчуга на шее. В дурную погоду леди надевала шляпу, лайковые перчатки и укрывалась от дождя нескладывающимся зонтиком с загнутой деревянной ручкой. Короче говоря, Мэри Поппинс какая-то!

Чтобы облагородить облик провинциальной выскочки, каковой она в глубине души себя считала, Елена Александровна незамедлительно обзавелась всеми этими атрибутами и поспешила точно так же одеть дочь. Елена Александровна считала, что, раз дочь не вышла ростом, ей нужно добирать солидности за счет тяжеловесного дамского гардероба. У четырнадцатилетней Оли появились такой же, как у матери, только на десять размеров меньше, твидовый жакет с замшевыми заплатами на рукавах, бархатные жилетки на серебряных пуговицах, шелковые блузки и костюмы из джерси. Нитка жемчуга и нескладывающийся черный зонт с крюкообразной ручкой довершали превращение провинциальной Золушки в породистую даму.

Вернуться к просмотру книги