Когда он проснется - читать онлайн книгу. Автор: Фридрих Незнанский cтр.№ 50

– Погоди, Ира. Сейчас.

«Русское радио – музыка для души», – пропели из приемника. Потом раздались какие-то позывные и женский голос объявил: «А теперь последние известия. Как сообщают все информационные агентства с пометкой „срочно“, вчера, около десяти часов вечера, была убита депутат Государственной думы Елена Мартемьянова. Ее труп был найден следователем по особо важным делам Генеральной прокуратуры Александром Турецким. Как сообщается, помощник Мартемьяновой Игорь Вересов, тяжело раненный, успел позвонить по мобильному телефону Александру Турецкому, который немедленно выехал на место преступления. Мотивы и исполнители убийства пока неизвестны. На крыше одного из домов, стоящих неподалеку, найдено оружие убийства – снайперская винтовка с глушителем и оптическим прицелом. Никаких свидетелей убийства найти не удалось. Елена Мартемьянова принадлежала к фракции „Виват, Россия!“, была известна своими левоцентристскими взглядами. По мнению экспертов, близких к Государственной думе, это убийство вряд ли имеет явно политическую окраску…»

Ирина слушала сообщение по радио и смотрела на своего мужа, совершенно спокойно уплетающего гренки.

– Так это ты первым обнаружил Мартемьянову?

Турецкий кивнул и что-то пробурчал с набитым ртом.

– И поэтому так поздно вернулся домой?

Турецкий наконец проглотил еду и сказал:

– Дай-ка варенье. Или нет, лучше сметану. А ты думала, что я у любовницы был? Ну-ка признавайся?

Ирина спрятала глаза и полезла в холодильник за сметаной.

– Да, нечасто такое бывает, чтобы по радио в информационном выпуске подтвердили твое алиби, – иронично продолжал Турецкий, – все-таки не каждый день доведется убитого депутата найти.

Он сокрушенно воздел глаза к потолку. Ирина нахмурилась:

– Как ты можешь быть таким циничным? Убита женщина. А ты…

Турецкий тяжко вздохнул:

– Ты, конечно, извини меня, Ирина, старого бессердечного пошляка, но если бы я очень сильно нервничал из-за каждой женщины, труп которой мне довелось обнаружить на протяжении своей жизни, то ты имела бы в лучшем случае инвалида с тремя инфарктами в коляске, а в худшем – ухоженную могилу на каком-нибудь Хованском кладбище. Ты ведь будешь ухаживать за моей могилой?

– Буду, – задумчиво отозвалась Ирина, а потом, опомнившись, бросила в мужа кухонным полотенцем, – ну что ты такое говоришь, дурак!

Турецкий рассмеялся и отправил в рот большой кусок гренка, щедро сдобренного густой деревенской сметаной.

– Значит, ты теперь будешь расследовать это убийство?

Ирина, сама не подозревая, задала убийственный для Турецкого вопрос. Тот разом остановил интенсивное движение челюстей. В висках у Александра Борисовича снова заныло.

– Скорее всего. Хотя очень надеюсь, что на этот раз меня минет чаша сия, – буркнул Турецкий, – или минет? Как правильно?

– Идиот, – укоризненно покачала головой Ирина.

– После того как нам целый год пудрили мозги с этим Клинтоном, постоянно в голову всякие словечки из этой оперы лезут. Короче говоря, я надеюсь, что это дело поручат кому-то другому. Или поручат.

– Почему? – удивилась Ирина. – Ты же обязательно раскроешь это преступление. Ты же у меня гениальный сыщик.

– Да. Мне помощь не нужна, – уныло подтвердил Турецкий, – найду я даже прыщик на теле у слона.

– Вот-вот, – поддакнула Ирина, – почему же ты такой грустный?

– А, по-твоему, я должен скакать от радости, что нашел труп Мартемьяновой?

Турецкий помассировал виски.

– Дай-ка мне лучше что-нибудь от головы.

– Анальгин? Аскофен? Аспирин?

– Лучше все вместе. И побольше. Я через пять минут выезжаю на работу.

Телефон зазвонил почти сразу после того, как Турецкий зашел в свой кабинет.

– Я слушаю.

– Да, дисциплинка у вас, Александр Борисович, хромает, – послышался в трубке голос Константина Меркулова, заместителя генерального прокурора, непосредственного начальника и старинного друга Турецкого, – где ж это видано, чтобы в государственное учреждение, можно сказать, в форпост правопорядка приходили аж в час дня? Непорядок. Или опять всю ночь преступников выслеживал?

– А ты что, Костя, телевизор не слушаешь? Радио не смотришь? Теперь обо мне все можно узнать из новостей, – огрызнулся Турецкий.

– Ну шучу, шучу. Вижу, что ты не в духе. А о твоих достижениях наслышан. Так вот, зайди-ка ко мне побыстрее. Если, конечно, не хочешь, чтобы тебя к более вышестоящему начальству вызвали.

Этого Турецкий, разумеется, не хотел. Поэтому, несмотря на неутихающую головную боль, поплелся в кабинет Меркулова.

– Эге-ге, – завидев его, воскликнул Меркулов, – да ты, Саша, никак заболел?

– Башка разламывается, – усаживаясь в кресло, пробормотал Турецкий, – мочи нет. С утра горсть таблеток выпил. Не помогает.

– Не то пьешь, Саша, не то, – пожал плечами Меркулов, – мне ли тебя учить, как головная боль лечится?

Он хитро кивнул на небольшой сейф, стоящий рядом с его столом.

Турецкий засопел, потом согласно кивнул.

– Вот и ладненько, – обрадовался Меркулов, отпер сейф большим ключом с затейливой бородкой, достал оттуда початую бутылку коньяку, рюмочки и нарезанный тонкими дольками лимончик. Он разлил по рюмкам ароматную жидкость и поднял тост:

– Ну давай, Саша. За все хорошее.

– Это мне не грозит, – проворчал Турецкий, – во всяком случае, сегодня.

Однако коньяк выпил. Меркулов немедленно налил ему еще одну, и Турецкий выпил, на этот раз без тоста.

– Сейчас твою головную боль как рукой снимет. А мы пока давай-ка побалакаем о деле. Вернее, я сначала хочу тебя послушать. Как это получилось, что помощник Мартемьяновой позвонил именно тебе?

– Он не мне звонил. Это все журналисты напридумывали. Вересов звонил Юрке Гордееву. А я рядом был. Мы в машине ехали.

Меркулов погрозил Турецкому пальцем:

– Ты давай-ка, Саша, не увиливай. Рассказывай, как дело было. С самого начала.

Турецкий засопел и почти нехотя начал:

– Очень просто. Как ты знаешь, сначала у Мартемьяновой похитили дочку. После этого ты отдал распоряжение возбудить дело и поручить расследование мне.

Меркулов кивнул.

– Почему же ты не допросил саму Мартемьянову?

– «Почему, почему», – недовольно передразнил его Турецкий, – тебе что, все причины перечислить, по которым политик не хочет, чтобы его имя мелькало в газетах в связи с такой историей? В конце концов, это ее личное дело. Захотела сохранить в тайне – и сохранила. Теперь-то это уже безразлично. А вообще, была опасность, что за ней имеется слежка.