Пациент мафии - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Серегин cтр.№ 16

– Вам не понравилась наша пицца? – с затаенной обидой осведомился он.

– Ну что вы, – любезно ответил я. – По-моему, это я ей не понравился…

Я вышел на улицу и огляделся по сторонам. Шпион не шпион, но, должен признаться, на все вокруг я смотрел уже другими глазами. Причастность к чужим секретам ставила меня в критическую ситуацию. Залитые послеполуденным солнцем лимузины с непроницаемыми стеклами подкрадывались к тротуару. Я не знал, что мне делать. Слова Марины о том, что пленка может попасть не в те руки, смущали меня. В былые времена я доверился бы с потрохами любому участковому. Но теперь даже следователь московской прокуратуры не представлялся мне достаточно надежной фигурой. Постепенно мной овладела навязчивая идея подстраховаться. Из криминальных фильмов я знал, что владеющий тайной остается целым и невредимым до тех пор, пока эта тайна у него в руках. Если я расстанусь с пленкой, рассудил я, может получиться так, что за мою жизнь никто не даст и гроша. Но и не отдать ее я не могу. И мне пришла в голову совершенно безумная идея, которая в тот момент показалась блестящей. Я решил снять с пленки копию.

Нужный человек жил совсем рядом – в Успенском переулке. Был он профессиональным фотографом и горьким пьяницей. В светлые минуты он подрабатывал в нескольких газетах и делал весьма выразительные портреты на заказ. Заработав некоторое количество денег, он уходил в запой, и его коммунальная квартира превращалась в вертеп, где собирались такие же запойные профессионалы – неудавшиеся писатели, непродвинувшиеся артисты и нестандартные фотомодели. Когда-то захаживал на эти богемные оргии и я, и даже по молодости пытался помочь Ефиму – так звали фотографа – вылечиться от алкоголизма. Затея моя провалилась, но Ефим был настолько изумлен моим порывом, что сделал мой фотопортрет в таком выгодном ракурсе, что в нем узнавали кого угодно – Алена Делона, Майкла Дугласа, но только не меня. Этот портрет до сих пор валяется у меня где-то на антресолях.

Мы не виделись уже года три, но я надеялся, что Ефим меня не забыл – он не забывал ни одного человека, которого снимал. Для налаживания более близкого контакта я купил в магазине литровую бутылку «Кристалла» и направился в Успенский переулок.

У входа в подъезд я воровато огляделся по сторонам, ожидая увидеть плетущихся за мной громил с поднятыми воротниками. Но никого, кроме стайки детей, играющих на асфальтовом пятачке между старыми потемневшими домами, рядом не было. Я вошел в сумрачный подъезд, пахнущий кошками, и по щербатой узкой лестнице поднялся на третий этаж. На облупившейся двери торчали два электрических звонка. Насколько я помнил, кухню Ефим делил с глухой, ко всему безразличной старухой, но была ли она еще жива, я не знал. Кроме того, я забыл, какой звонок принадлежит Ефиму, и нажал сразу на оба.

Ждать пришлось недолго. Послышалось тюремное лязганье цепей и засовов, дверь со скрипом отворилась, и передо мной выросла мрачная фигура Ефима в старой тельняшке и спортивных шароварах с лампасами. Насупленную физиономию фотографа покрывала кудлатая с проседью борода.

– Привет! – сказал я. – Ладыгин. Володя.

– Да узнал я! – поморщился Ефим. – Заходи!

Я вошел в прихожую. В воздухе витал запах старой обуви и химикалий. На двери Ефимовой соседки висела наискось бумажка с печатью. На мой вопросительный взгляд Ефим буркнул:

– Преставилась старушка! Мир ее праху! А с комнатой домоуправление никак не разберется… Ну, выкладывай, с чем пришел! Наверное, не просто так завалился?

Многозначительно протягивая пакет, я сказал:

– Дело у меня к тебе, Ефим, срочное! На миллион!

Ефим скептически взглянул на содержимое пакета и равнодушно заметил:

– Отстал ты от жизни, старик! Я ведь в глухой завязке. Год уже. – И, заметив мою растерянность, добавил: – Но можешь оставить. Мне тут трубу в ванной менять нужно – пригодится. А вообще, чем я тебе помочь-то могу? Тебя вроде моя специфика никогда особенно не интересовала?

– Теперь интересует, – сказал я и достал из кармана упаковку от валидола. – Вот здесь микропленка. Ты копию сделать можешь?

Ефим взял трубочку, посмотрел на просвет.

– Пошли, что ли, на кухню? – предложил он. – Обмозгуем.

На кухонном столе стоял большой фотоглянцеватель и тарелка с нарезанным хлебом. Под потолком сохла на бельевой веревке фотопленка.

– Жрать хочешь? – спросил Ефим. – Могу яичницу сварганить.

Я с сожалением вспомнил несъеденную пиццу, проглотил слюнки и все-таки отказался – не хотелось терять время. Ефим вытряхнул на ладонь черный цилиндрик и оценивающе посмотрел на него.

– И срочно тебе? – с сомнением произнес он, поднимая на меня глаза.

– Хотелось бы сегодня, Ефим! – умоляюще сказал я. – Вопрос жизни и смерти.

Ефим покачал кассету на ладони и отрицательно мотнул головой.

– Сегодня не выйдет! – заявил он. – Мне нужно еще пленку подобную разыскать… На это время нужно. Я же, старик, микросъемкой не занимаюсь!

Лицо мое заметно вытянулось, и Ефим сказал:

– Может, тебя устроит в другом формате? Тогда можно и сегодня сделать…

– Это как – в другом формате?

– Ну, я тебе пересниму это дело на обычную пленку – выйдет две-три кассеты… Или тебе обязательно, чтобы можно было в задницу спрятать?

– А можно, значит, на обычную? – обрадовался я. – Да ради бога! Мне главное, чтобы дубликат был. Только честно признаюсь – денег у меня с собой нет…

– Потом сочтемся! – махнул рукой Ефим. – Я же вижу, что у тебя горит. Только, – предупредил он, – часа четыре придется ждать. Имей в виду! Так что насчет яичницы хорошенько подумай! А хочешь – можешь один выпить, я на это не реагирую.

– Пить не буду, – заявил я. – А яичницей займусь. Где у тебя?

– В холодильнике, – сказал Ефим. – Пока я там возиться буду – не отвлекай. Звонить будут – не открывай. В общем, развлекайся от души!

И он удалился к себе в комнату, которая одновременно являлась у него и студией, и лабораторией. Оставшись один, я занялся яичницей – сначала приготовлением, а потом уничтожением. Потом вымыл посуду. Потом просто скучал.

Время тянулось невыносимо медленно. Из комнаты Ефима не доносилось ни звука, и у меня возникало ощущение, что я брошен в одиночестве. Наконец часа через полтора раздался шум, хлопанье дверей, и появился Ефим с фотобачками в руках. Он подмигнул мне и пристроил бачки в раковину под струю воды.

– Ванная у меня не функционирует! – с досадой сказал он. – Полный зарез! Приходится на кухне… – И деловито пояснил: – На двух пленках уместилось. Что-то около семидесяти кадров. Но… качество, брат, аховое! – Он с любопытством посмотрел на меня. – Сам снимал?

– А что? – невинно спросил я.

– Да, по-моему, фотограф – очень нервный человек, – объяснил Ефим.

– Нет, он сейчас очень спокойный, – ответил я. – А что, все уже готово?