Дорога скорби - читать онлайн книгу. Автор: Дик Фрэнсис cтр.№ 37

— Что мне с этим делать?

— Все до смешного просто. — Он чихнул и яростно фыркнул. — Мне нужен носовой платок. — В трубке настало неожиданное молчание, затем послышался отдаленный звук безжалостно прочищаемого носа, а потом хриплый голос вновь начал излагать мне премудрости дела:

— Значит, так. Выкидываешь аналоговый телефон и приобретаешь цифровое устройство.

— Что?

— Сид, ремесло жокея явно не дает современному человеку умения выжить в завтрашнем мире.

— Сам вижу.

— Любой, у кого есть хоть немного здравого смысла, — фыркнул он, просто обязан обзавестись цифровым устройством.

— Научи меня.

— Цифровая система, — сказал он, — базируется на двух цифрах, единице и нуле. Единица и ноль пребывают с нами с самой зари компьютерной эры, и никто еще не изобрел ничего лучше.

— Разве?

Он прочувствовал иронию в моем голосе.

— Разве кто-нибудь изобретает заново колесо? — спросил он.

— Э, нет.

— Верно. Никто не может улучшить то, что и так совершенно.

— Это святотатственные речи. — Я всегда получал удовольствие от разговора с ним.

— Ничего святотатственного, — ответил он. — Некоторые истины совершенны с самого начала. E = mc2 и все тут.

— Преклоняюсь. Как насчет моего телефона?

— Сигнал, посланный на цифровой телефон, — продолжил он лекцию, это не один сигнал, как в случае с аналоговым, а восемь взаимодополняющих сигналов каждый из которых несет одну восьмую того, что ты слышишь.

— Вот как? — сухо переспросил я.

— Ты можешь хихикать, сколько влезет, — отозвался он, — но я даю тебе именно то, что нужно. Цифровой телефон принимает одновременно восемь сигналов, их невозможно декодировать — никому, кроме принимающего телефона. Ну, поскольку сигнал поделен на восемь частей, прием не всегда совершенен. Не то чтобы ты слышал треск или звук становился то громче, то тише, как бывает с аналоговыми телефонами, но иногда кусочки слов могут доходить до тебя в перепутанном виде. И все же никто не подслушает тебя: Даже полиция не может прослушивать цифровой абонентский номер:

— Так где я могу взять его? — спросил я, совершенно очарованный.

— Зайди в «Харродс», — посоветовал он.

— В «Харродс»?

— "Харродс" сразу за углом твоего дома, не так ли?

— Более или менее.

— Значит, зайди туда. Или куда-нибудь еще, где продаются телефоны.

Ты можешь оставить тот же номер, по которому тебе звонят сейчас. Тебе надо только сообщить в сотовую службу. И, конечно, тебе нужна SIM-карта. Она, естественно, у тебя есть?

— Нет, — смиренно ответил я.

— Сид! — протестующе воскликнул Дуг. Он снова чихнул. — Прошу прощения. SIM карта — это Subscriner's Identity Module, личный модуль абонента. Ты не можешь без нее жить.

— Не могу?

— Сид, я от тебя в отчаянии. Проснись же наконец, вокруг конец двадцатого века! Технология!

— Я гораздо лучше понимаю, о чем думает лошадь.

Он терпеливо просветил меня:

— SIM карта — это как кредитная карточка. На самом деле это и есть кредитная карточка. В ней проставлено твое имя, номер мобильного телефона и другие детали, и ты можешь вставить ее в любой мобильный телефон, который примет ее. Например, ты у кого-нибудь гостишь в Афинах и у него сотовый телефон, который принимает SIM карты, тогда ты можешь вставить свою карту в его телефон, и тогда оплата будет идти за твой счет, не за его.

— Ты серьезно? — спросил я его.

— Стал бы я шутить, когда у меня такие проблемы?

— А где мне получить SIM карту?

— Спроси в «Харродс». — Он чихнул. — Спроси кого-нибудь, кто путешествует, чтобы зарабатывать на жизнь. Пусть служба поставки обеспечит тебя. — Он фыркнул. — Пока, Сид.

Изумленный и признательный, я занялся своей почтой. Я решил сперва просмотреть, что прислали по факсу.

Там было только написано от руки: «Позвони мне» — и дан длинный номер.

Почерк был Кевина Миллса, но факс, с которого он анонимно послал эту записку, не был факсом «Памп».

Я набрал указанный номер, по которому должен был попасть на сотовый телефон, но в ответ получил только раздражающую инструкцию: «Пожалуйста, перезвоните позже».

Еще был десяток посланий, которые мне не очень-то хотелось бы получать, а также изрядный кусок информации, которую я совсем не желал получать, в большом коричневом конверте, пришедшем из Шропшира.

В конверте был местный иллюстрированный журнал; я заказывал его, потому что мне говорили, что в нем помещен репортаж с празднества у наследника герцогства. Действительно, там было четыре страницы фотографий, в основном цветных, сопровождаемых многословным описанием происходившего, а также полным списком гостей.

Впечатляющие краски фейерверка заполняли половину страницы, а среди группы уставившихся в небо зрителей, в белом смокинге и во всем своем блеске, красовался фотогеничный Эллис Квинт.

Сердце мое подпрыгнуло. Фейерверк начался в три тридцать. В три тридцать, когда луна была высоко, Эллис был за сто миль к северовостоку от местонахождения жеребенка из Винвардского конезавода.

Было много фотографий танцев и целая страница черно-белых снимков гостей, имена были написаны под фотографиями. Эллис танцевал. Эллис дважды улыбался с гостевой страницы — он был беззаботен, он хорошо проводил время.

Провались оно все в ад, подумал я. Он мог отрубить ногу жеребенку раньше. Скажем, в час. А после он мог приехать к фейерверку в три тридцать.

Я обнаружил, что никто не видел, как он приезжал, но несколько человек клялись, что он присутствовал после пяти пятнадцати. В пять пятнадцать он помог наследнику забраться на стол, чтобы произнести спич. Наследник откупорил бутылку шампанского над головой у Эллиса. Все помнили это. Эллис не мог бы вернуться в Нортгемптон до рассвета. Целых два дня на прошлой неделе я слонялся по Шропширу и соседнему Чеширу, от одного роскошного дома к другому, еще более роскошному, задавая в основном одни и те же два вопроса (в зависимости от пола опрашиваемого): «Вы танцевали с Эллисом Квинтом?» или «Вы ели/пили с ним?» Сначала ответы давали легко, но со временем слухи о моих целях распространялись, они бежали впереди меня, и я все чаще встречал замкнутые лица и решительно захлопываемые двери. Они готовы были встать на головы, чтобы доказать его невиновность. Они не намеревались говорить, что они не знают, когда он прибыл.

Наконец я вернулся к главным воротам дома герцогини, а оттуда так быстро, как только позволяло благоразумие, поехал к Винвардскому конезаводу и засек время — два часа и пять минут. Ночью, когда дороги пусты, от Нортгемптона до дома герцогини можно было добраться на десять минут быстрее. Я не доказал ничего, кроме того, что по времени Эллис уложился бы. Но этого было мало.