Второе дыхание - читать онлайн книгу. Автор: Дик Фрэнсис cтр.№ 27

Я вздохнул, вышел на улицу. Коровы бродили по бывшей деревне и жадно тянулись к воде в грязных цистернах. Если бы они изо всех сил вытянули шеи, они бы, пожалуй, могли дотянуться до воды, но, по всей видимости, они еще не настолько страдали от жажды.

Я подумал, как интересно, что коровы не делятся по породам, а бродят вперемешку, «шаролезы» вместе с фризскими, бык породы «брамин», происходящей от священных индийских коров, – среди мясных «херефордов», а вдалеке виднелось несколько черных великанов, которых я поначалу и не заметил: «абердинские энгусы».

Человеческий мозг иногда выкидывает странные трюки. А бабушка к тому же приучила меня не мешать клеткам мозга выстраивать случайные связи между идеями, на первый взгляд не имеющими друг к другу никакого отношения.

Когда мне было лет десять, у меня был приятель, которого звали Энгус. У него были очень большие, оттопыренные уши. Над ним все смеялись и прозвали его Абердинцем, оттого что уши у него были совсем как у коровы. Он из-за этого все время плакал и впал в такую депрессию, что его родители сделали ему операцию. Но после операции мальчишки все равно дразнили его и говорили: «Что, пришпилили тебе лопушки к котелку?», и он снова плакал. А моя бабушка сказала бедному Энгусу-Абердинцу: «Скажи спасибо, что у тебя вообще есть уши – мог бы ведь и совсем глухим уродиться».

Странно, что именно здесь я вспомнил нашего лопоухого Энгуса. Да, бабушка, наверное, поставила бы мне на вид, что хоть у меня нет ни еды, кроме молока, ни обуви, ни нормальной постели, но зато я жив.

Я вернулся в бетонный дом и, не раздумывая, набрал на панели слово «Энгус» цифрами – 05726.

Ничего не произошло. Ничего не щелкнуло, не мигнуло. Лопоухий Энгус не помог отпереть сейф – да и с чего бы?

Поскольку делать все равно было нечего, я пересек то, что когда-то, видимо, было деревенской площадью и еще раз заглянул в тот бетонный дом, где провел ночь – точнее, полночи.

Зачем на грибной плантации домик со стенами толщиной в четыре фута и крышей, способной противостоять урагану? Грибной плантации такой домик совсем ни к чему, а вот метеорологической или сейсмической станции очень бы пригодился. Приборы и записи уехали вместе с обитателями, но здание, где стоит, к примеру, сейсмограф, само должно быть очень прочным и устойчивым, чтобы оттуда можно было регистрировать отдаленные землетрясения. Должно быть, бетонный пол тут такой же толстый, как стены.

Я снова вышел на улицу, взглянул на безоблачное голубое небо, прислушался к затихающему шуму волн внизу. На самом деле все, что меня интересовало, – это спасательный вертолет. Но вертолета было не видно, не слышно.

Эвелин небось загорает сейчас у себя на Сэнд-Доллар-Бич и гадает, куда подевались Крис с Перри. Однако, с другой стороны, Один все еще где-то бродит, и Эвелин вполне могла уехать в горы – хотя какие там, во Флориде, горы!

Мысли мои продолжали блуждать вслепую. В доме Робина на гостей, которым вздумалось искупаться среди ночи, набрасывается полиция с пистолетами, и охранная фирма потом звонит по телефону, проверить, все ли в порядке. «Да, – беспечно ответил Робин, – да, это Херефорд».

Херефорд? Я стоял на Троксе и смотрел на рыже-белую корову. Корову породы «херефорд». А что, если загадочный Робинов «Херефорд» был для охранной фирмы на Сэнд-Доллар-Бич чем-то вроде пароля? «Херефорд»… «Херефорд»… Все в порядке.

А почему бы и не попробовать?

Люди часто пользуются одним и тем же паролем в разных ситуациях, просто потому, что один пароль запомнить проще, чем несколько.

Впереди у меня по-прежнему была целая вечность. Я просто развлекался от нечего делать. Я вернулся к сейфу, набрал 8262 («Хере») и 7563 («Форд»), и тут же раздался громкий щелчок.

Ошарашенный, я взялся за ручку и попытался повернуть. Рычажок легко поддался, и дверца бесшумно отворилась.

Внутри никаких сокровищ не обнаружилось – по крайней мере, на первый взгляд. На обтянутом тканью дне сейфа лежали всего две вещи. Желтая коробочка – электронный приборчик с циферблатом и коротким стерженьком на конце витого шнура, как у телефона. По всей видимости, счетчик Гейгера. Мне уже не раз приходилось иметь дело с такими штуковинами. Я взял приборчик в руки и включил. Он отозвался редкими неритмичными щелчками. Точно, счетчик Гейгера. Считать ему тут особо нечего. Счетчик Гейгера подсчитывает частицы с высокой энергией, образующиеся в результате распада радиоактивных веществ. В стерженьке находится заполненная газом трубочка, которую много лет назад изобрели физики Гейгер и Мюллер. Частица высокой энергии, проходя через трубку, ионизирует газ, в результате чего он становится проводником, и возникает импульс электрического тока, который и вызывает эти щелчки.

Рядом со счетчиком Гейгера лежала светло-коричневая папка – самая обычная папка, в каких хранятся документы в конторах.

Я раскрыл папку. Там оказалось примерно двадцать листков бумаги, почти все разного формата, с официальными шапками и без них, и все – на иностранных языках, незнакомыми алфавитами, большую часть которых я даже не мог определить. И почти на каждой странице, независимо от языка, встречались буквенно-цифровые обозначения – и вот их-то я узнал сразу, и они мне очень не понравились. Некоторые листки были сколоты попарно, а два, похоже, были списками адресов. Но они были написаны незнакомым алфавитом – вроде бы арабским, – так что прочесть их я все равно не смог.

Я положил папку обратно в сейф, но дверцу закрывать не стал. Задумчиво вышел обратно на солнышко. Коровы повернули головы и уставились на меня. Некоторые замычали. Кое-кто задрал хвост и уронил лепехи дымящегося навоза. М-да, не самые занятные собеседники…

Я посмотрел на счетчик ленты на фотоаппарате. У меня осталось еще четыре кадра. Я передумал и все-таки сфотографировал коров, постаравшись, чтобы в кадр попали представители всех пород. Потом вернулся к сейфу, чтобы отобрать три листка из папки, наиболее достойных увековечения.

Я вытащил их на улицу, на солнышко, но незнакомые языки не стали от этого понятнее. В конце концов я отобрал три листка и сфотографировал два по отдельности, а еще два вместе. После последнего кадра пленка кончилась, а автоматическая перемотка, увы, застряла на том месте, до которого я успел доснимать прежде, чем выронил фотоаппарат в грязь. Хотя вряд ли те фотографии были такие ценные, чтобы о них горевать. Однако на случай нового дождя я привязал фотоаппарат за ремешок к какой-то балке внутри дома, недалеко от сейфа, подвесив его повыше, чтобы коровы не добрались.

Укладывая бумаги обратно в папку, а папку в сейф, я задумался: запирать его или не стоит? В конце концов я все же запер его – в основном затем, чтобы коровы не добрались до бумаг: некоторые из них поперлись в дом следом за мной и теперь теснились в дверях, просовывая внутрь свои любопытные морды. Я выпихнул их наружу. Но на самом деле я был даже рад их обществу: без них мне было бы совсем одиноко.

День казался бесконечным. Никто так и не прилетел.