Лучший из лучших - читать онлайн книгу. Автор: Уилбур Смит cтр.№ 102

Так сокол стал духом Гроте-Схюра. В доме едва ли нашлась хотя бы одна громадная комната, не украшенная фризом или резными деревянными косяками с изображением сокола. Даже в ванной, на которую пошло одиннадцать тонн отшлифованного гранита, все четыре угла были украшены фигурами птицы.

Саму статую привезли из Кимберли и установили в специально подготовленной нише, высоко над пышной прихожей, откуда сокол слепыми глазами смотрел на всякого, кто входил в массивные деревянные двери особняка.

Этим утром они выехали на прогулку раньше обычного: мистер Родс плохо спал ночью и сам зашел в маленькую спальню Джордана.

Холодный беспощадный ветер дул с гор. Поднимаясь по тропе к частному зоопарку, Джордан оглянулся назад: в рассветных лучах солнца снег на отдаленных вершинах порозовел и ярко сверкал.

Мистер Родс мрачно сгорбился в седле, вжав голову в плечи и низко надвинув широкополую шляпу. Джордан незаметно пришпорил лошадь, чтобы заглянуть в лицо спутника.

Родсу не исполнилось еще и сорока, но сегодня он выглядел лет на пятнадцать старше и даже не заметил необычно ранних фиолетовых цветочков свинчатки, хотя очень их любил и в любой другой день вскрикнул бы от радости. Родс не стал останавливаться в зоопарке и смотреть, как кормят львов, а повернул в лес. На высоком уступе, ведущем к крутым скалам плоскогорья, они спешились.

С такого расстояния Гроте-Схюр, с витыми башенками дымоходов на крыше, выглядел сказочным замком, но Родс смотрел поверх него.

– Я чувствую себя скаковой лошадью, – внезапно сказал он. – Чистокровным арабским скакуном, у которого есть силы и желание мчаться вперед, но на моей спине сидит черный наездник, натягивая поводья и вонзая мне в бока безжалостную сталь. – Родс потер глаза, потом щеки, словно восстанавливая в них кровообращение. – Джордан, ночью этот черный всадник опять сидел у меня на спине. Давным-давно я бежал из Англии сюда, надеясь, что сумел скрыться от него, – а он снова в седле. Его зовут Смерть, Джордан, и он оставил мне слишком мало времени… – Родс прижал ладонь к груди, точно пытаясь замедлить стук нездорового сердца. – Джордан, мое время истекает. Я должен торопиться.

Он вдруг отнял руку от груди и положил ее на плечо юного спутника.

– Мальчик мой, как я тебе завидую: ты увидишь все это, а я нет… – грустно улыбнулся он побелевшими губами, с нежностью глядя на юношу.

Джордану показалось, что его сердце вот-вот разорвется. Увидев выражение его лица, Родс погладил юношу по щеке.

– Все скоротечно, Джордан, жизнь, слава и даже любовь – все проходит слишком быстро… – Родс вновь повернулся вперед. – Пойдем, пора за дело.

Когда они выехали из леса, неугомонный ум Родса уже успел изменить направление: смерть была забыта.

– Джордан, мы должны уломать его. Я знаю, что он твой отец, но нам придется его уломать. Подумай и скажи мне, как лучше это сделать. И помни: без его согласия мы не сможем и шагу ступить, а время истекает.

По дороге через перевал между Столовой горой и Сигнальной шло оживленное движение – на пути вверх Джордан встретил не меньше двадцати экипажей. За два последующих часа путников на дороге становилось все меньше, пока она не превратилась в пустынную колею, ведущую в одно из ущелий.

В зимнее время кусты протеи на склонах позади домика выглядели невзрачно: соцветия высохли на ветках и потемнели. Водопад, низвергавшийся со скалы в облаке водяной пыли, отполировал черные холодные камни; с окружающих водоем деревьев капала вода.

Домик выглядел вполне ухоженным. Толстые стены побелили, крышу недавно перекрыли связками сухой травы, которая все еще сохраняла золотистый цвет. Заметив вьющийся из трубы дымок, Джордан облегченно вздохнул: отец дома.

Когда-то этот дом принадлежал старому охотнику и путешественнику Тому Харкнессу. Зуга купил его за сто пятьдесят фунтов стерлингов – часть гонорара, полученного за «Одиссею охотника». Возможно, он сделал это из сентиментальности: именно старина Том вдохновил Зугу Баллантайна на первое путешествие в Замбезию и помог советами.

Спешившись, Джордан привязал холеного рослого гунтера из конюшни Гроте-Схюра к коновязи возле крыльца и поднялся по ступенькам.

У входа в дом, точно страж, стояла колонна из голубоватого камня. Тень набежала на лицо Джордана при воспоминании о том роковом дне, когда Ральф вырубил глыбу в Чертовых шахтах и поднял на поверхность. Этот камень – все, что осталось от долгих лет упорного труда и лишений. Странно, что отец привез его в такую даль да еще и поставил на самом видном месте, где он служит постоянным упреком.

На мгновение Джордан приложил ладонь к камню и почувствовал шелковистую гладкость: чья-то рука не раз прикасалась к этому месту, как паломники касаются священных реликвий. Может быть, Зуга гладил камень каждый раз, когда проходил мимо. Джордан убрал руку и крикнул:

– Дома есть кто?

Внутри домика засуетились, входная дверь распахнулась.

– Джордан, мальчик мой! – восторженно завопил Ян Черут, прыгая вниз по ступенькам.

Жесткие курчавые волосы готтентота совсем поседели, но глаза горели прежним огнем, да и морщинок вокруг них не прибавилось.

Он обхватил Джордана жилистыми коричневыми руками. Несмотря на высоту ступеньки, стоявший на ней Ян Черут не доставал юноше даже до подбородка.

– Ну ты и вымахал, Джорди! – засмеялся он. – Кто бы мог подумать, что мой малыш Джорди так вытянется!

Он живо отпрыгнул назад, заглядывая в лицо гостю.

– Поглядите-ка на него, ставлю гинею против помета бабуина, что ты разбил не одно сердце!

– Куда уж мне до тебя! – Джордан снова притянул его к себе и обнял.

– Я начал раньше, это верно, – признал Ян Черут и озорно улыбнулся: – Да и сейчас не настолько выдохся, чтобы выйти из игры!

– Я боялся, что вы с папой еще не вернулись.

– Мы уже четвертый день дома.

– А где папа?

– Джордан!

Знакомый любимый голос заставил юношу вздрогнуть. Он выпустил Яна Черута из объятий и посмотрел поверх его плеча: в дверях стоял Зуга Баллантайн.

Отец выглядел лучше некуда: поджарый, крепкий, загорелый, он словно стал выше ростом и распрямил плечи, хотя уходил с прииска сгорбленный сознанием поражения.

– Джордан! – повторил он.

Сын и отец сделали шаг навстречу и пожали друг другу руки. Джордан внимательно всмотрелся в его лицо: воля и гордость, сгоревшие в Чертовых шахтах, вернулись, но в несколько ином виде. Теперь Зуга выглядел как человек, решивший для себя, чего он хочет от жизни. В зеленых глазах появились задумчивая мудрость и сострадание. Отец испытал себя, едва не сломался, дошел до предела возможного и вновь обрел уверенность в своих силах.

– Джордан, – тихо повторил он в третий раз и сделал то, чего никогда бы не сделал раньше: наклонился и прижал золотистую кудрявую бородку к щеке сына.